Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Мы ехали долго, минут сорок. Наконец остановились возле здания ОВД по Зарадному округу Москвы. Вышли, прошли в здание. Помню огромный зал со сверкающей люстрой. Потолок там был метров пятнадцать-восемнадцать. Пол и стены все в мраморе, зеркала в позолоченных рамах на стенах висят, лепнины гипсовые на потолке.

– Здесь работает сорок тысяч человек! – важно происзнёс белобрысый опер.

– Боже, как много бездельников! – ответил я.

Минут пять нас водили по извилистым коридорам.

Затем завели в крохотный кабинет.

Меня усадили на стул. Допрос продолжился.

В кабинет вошли ещё другие опера. Некоторые из них приехали за нами из РОВД, некоторые присоединились из местных. В кабинет ввалился толстый грузный полковник ФСБ. Затем ещё один, не такой грузный.

Родителей увели в другие кабинеты. Там их стали допрашивать отдельно.

Я опять заартачился. Сказал, что не буду давать никаких показаний. Полицаи начали меня пытать.

На сей раз пытали сильно.

В РОВД они прямо на глаза родителей били меня через книга по голове. Ставили мне на макушку справочник

Машковского и били. Теперь всё было куда серьёзнее.

Меня колотили дубинками по рёбрам, пытали электрошокерами, били сапогами по лицу.

Я начал давать показания.

О чём я думал тогда? Как рассуждал?

Сейчас объясню.

Ну, я в тот момент решил: ладно, в конце концов если я не дам показанию, – их дадут Алиса и Даминов. Ну, или ещё кто-нибудь из наших. Люди ужас ненадёжные.

Сдадут всё по первому же требованию.

Короче, когда я понял, что положение моё безвыходное, я внезапно вспомнил про один старыйстарый метод защиты. О нём я читал в одной адвокатской книжке, где рассказывалось про то, как себя надо вести на допросе.

Этот метод состоит в том, что надо наговорить как можно больше откровенной бредятины. Тупые опера это запишут, а потом… Короче, потом ты легко отказываешься от таких показаний.

Тем более, когда мы с Алисой Орловой беседовали о революционной тактике, то решили: если уж мы попадёмся полицаям, – надо будет надавать как можно больше показаний друг против друга. Конечно, мы тогда сядем надолго, но зато как общество содрагнётся!

Это же будет новое «дело „Сети”» или новое «дело „Нового Величия”»!

Короче, такие возможности для революционной пропаганды!

Короче, так мы и сделали, и в чем-то даже наши планы удались.

После того, как я надавал феерических показаний, – довольные опера велели нам собираться на обыск.

Точнее, не обыск это был, а всего лишь «осмотр».

И то, что было до него, называлось не «допрос», а «опрос».

Но кого такие мелочи волнуют, верно?

На обыск приехало восемнадцать сотрудников. Из них сразу два полковника.

Делу это помогло не сильно.

В кладовке я спрятал два травмата, переделанных для стрельбы боевыми патронами, и ещё полтора килограмма тротила.

Не знаю как, но эти джеймсы борды этого всего так и не нашли. Хотя там искать-то было нечего: всё это добро лежало в коробке из-под обуви прямо у входа в кладовку.

Полицейские изъяли у нас некоторые книги, забрали два моих планшетных компьютера. На этом обыск закончился. Полицаи ушли, а мы с родителями остались в полном недоумении. Был второй час ночи.

Перед уходом толстый полковник Федеральной службы велел мне не ходить в школу ни в понедельник, ни во вторник.

«Пропустишь немного, пока там будут следственные мероприятия идти…» – мягко сказал он.

Я сделал так, как просили.

В школу я пришёл в среду.

В заведении нашем творилось нечто.

Как рассказала мне Галина Николаевна, утром в понедельник в школу пришли сотрудники ФСБ и допросили Даминова. Допрос проходил прямо в кабинете физики.

Мальчишку пытали, грозились убить насмерть. От страха пацан уписался. Без преувеличений. Реально уписался.

Кончился допрос тем, что вопящего от ужаса, рыдающего навзрыд Даминова увела домой мама.

Короче, бывает.

Затем допросили Алису Орлову. Её завели в кабинет школьных психологов на первом этаже. Там её пытали, а затем грозили ей изнасилованием. Девушка всё рассказала.

Дальше началось самое интересное.

Поначалу все надеялись, что фейсы ограничатся двумя допросами. Проведут их, а затем быстро покинут школу.

Так не вышло.

После того, как фээсбэшник допросили Алису, они приступили к допросу учителей и других работников школы.

На тот момент оперативная группа, проводившая проверку, состояла всего из четырёх сотрудников.

Эти четверо долго думали, где бы им разместиться для того, чтобы спокойно и без лишних свидетелей вести допросы. Им предстоял сложный выбор между лабораторией при классе физики и кабинетом школьных психологов.

Подумав немного, гестаповцы выбрали кабинет психологов.

Не, ну а что?

Сначала они вообще думали сидеть в кабинете физики. Оказалось, так нельзя. Там всё-таки уроки регулярно проходят.

Лаборатория при кабинете физики тоже рассматривалась, но не подошла.

Во-первых, маленькая слишком. Четыре здоровых мужика с оборудованием никак не могли разместиться там. А ведь ещё нужно было где-то размещать допрашиваемых. В лаборатории же нельзя было и повернуться нормально, не задев при этом какойнибудь редкий физический прибор годов эдак семидесятых.