Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

На самом краю нижней полки лежали один на другом два толстых и ещё не слишком зачитанных тома: «Девушка, которая играла с огнём» и «Девушка с татуировкой дракона» Стига Ларссона.

Книги выглядели довольно новыми, но в каждую из них уже было всунуто гигантское количество закладок.

Я оглядел комнату, стараясь обнаружить здесь что-то ещё. Что-то такое, чего мне так не хватало до полной картины.

Через пару секунд я обнаружил эту недостающую деталь.

На тумбочке возле железной сталинской кровати лежала заключительная часть этой трилогии, – «Девушка, которая взрывала воздушные замки».

Последняя книга была новее всех прочих. В неё было всунуто всего-навсего пять закладок, последняя из которых застряла где-то в середине тома.

Соня, конечно, заметила тот интерес, который я проявил к лежавшей на тумбочке книге.

– Ещё не дочитала, – сказала Соня, бросив косой взгляд на толстый том.

Я посмотрел ещё немного на тумбочку, а затем снова принялся разглядывать книжные полки.

Выстроившись в небольшой аккуратный ряд, на средней полке притаились три человеческих черепа.

Да, именно притаились.

Черепа стояли таким образом, что заметить их сразу было практически невозможно. Справа и слева от них стояли толстые фолианты, закрывавшие посетителю обзор. Черепа были задвинуты в самую глубину полки. Они плотно прижимались и к стене, и друг к другу.

Казалось, хозяйка специально поставила их так, чтобы они одновременно были у всех на виду, но при этом не сильно бросались в глаза.

Экземпляры были повреждённые. Нижние челюсти у всех трёх черепов отсутствовали, носовые кости были сломаны, а верхних зубов не хватало. В макушке одного из черепов зияла большая дыра. Сами кости имели не белый, как в кино, а серо-коричневый оттенок.

– Это ты их? – спросил я Барнаш, указывая пальцем на черепа.

– Что я их? – вопросом на вопрос ответила девушка, недовольно скрестив при этом руки на груди.

– Ну-у-у… – протянул я, не знаю, как лучше сформулировать. – Того? Ну, ты понимаешь.

– Нет, – облегчённо произнесла Соня, махнув рукой так, как это обычно делают для того, чтобы отогнать подлетевшую слишком близко муху. – На кладбище выкопала.

– Понятно, – сказал я, сгорая со стыда.

Да, в ту минуту мне вдруг стало очень стыдно. Стыдно так, что хоть сквозь землю провались.

Ведь я же задал Соне такой неучтивый вопрос! По факту я сказал девушке, что подозреваю её как минимум в трёх убийствах!

Ужас!

Надо было срочно это дело исправить.

Я хотел было попросить прощения, но подумал, что это будет выглядеть странно и не очень уместно. Поэтому я решил перевести разговор на другую тему.

В поисках этой другой темы я снова начал оглядывать комнату. Мой взгляд скользил по углам стенам, стараясь хоть за что-нибудь зацепиться.

И он зацепился.

На сей раз моё внимание привлекла возвышавшаяся напротив кровати голая стена.

Нет, не так!

По правде сказать, эта стена совсем не была голой. Она показалась мне голой в тот момент, когда я заходил в комнату.

Точнее, даже не так.

Когда я заходил, то мне показалось, что со стеной что-то не в порядке, но тогда я не придал этому особого значения.

Так вот, как только я посмотрел на ту стену повнимательнее, мне стало очень страшно.

Там висела солидных размеров репродукция знаменитой картины «The hands resist him». Репродукция была помещена в крепкую деревянную раму, снаружи выкрашенную ни то в очень уж тёмный коричневый, не то и вовсе в чёрный цвет.

– Соня, зачем же ты повесила эту картину здесь?! – дрожащим от испуга и удивления голосом спросил я.

– Как зачем? – совершенно спокойно, лишь с небольшим недоумением воскликнула Соня. – Чтобы смотреть на неё перед сном.

Я впал в абсолютное недоумение.

И тут необходимо сделать одно очень важное пояснение.

Знаете, пару лет назад в нашей стране появились такие кисейные барышни. Их ещё называют винишко-тян.

Эти юные особы очень любят надувать щёки. При этом они напускают на себя столько дешёвого, приторного, насквозь фальшивого пафоса, что на это всё просто смотреть невозможно!

И да, разумеется, такие девушки любят строить из себя английских леди.

Посмотрите на меня, какая я вся бесчувственная и холодная как лёд! Посмотрите, простолюдины, какая я вся выдержанная и неэмоциональная! Смотрите же, смерды, смотрите, какая я спокойная и величественная!

У-у-у, бойтесь меня, ничтожества!

У-у-у!

Разумеется, весь этот новомодный снобизм отвратителен.

Впрочем… Если немного подумать, то выражение «новомодный снобизм» – это тавтология.

Снобизм, как известно, никогда не выходил из моды. Более того, он из неё выйти не может, так как любая мода – это по сути своей снобизм, а всякий снобизм – лишь дань моде.

Так вот, вся эта позёрская дрянь не имела к Барнаш ну просто никакого отношения.

Этой девушке не нужно было строить из себя бесчувственную и холодную как лёд аристократку. Не нужно потому, что она такой аристократкой была на самом деле.

Она была совершенна.

Помню, однажды Денис Кутузов своими шуточками вывел Барнаш из себя.

Нет! Из себя-то он её как раз вывести не сумел. Просто он этими своими шуточками спровоцировал на себя агрессию.

Я превосходно помню, как это было.