Тепло его объятий

Повинуясь душевному порыву, она привстала со стула и, перегнувшись через стол, одарила Глеба горячим поцелуем. Открыв глаза, она едва не задохнулась от неожиданности.

Перед их столиком стоял Дима, расплывшийся в ослепительной улыбке.

– Доброе утро! – поздоровался он и, не дожидаясь ответа, прошел к соседнему столику и, устроившись за спиной Глеба, по-свойски подмигнул Римме.

Вздрогнув, она перевернула стакан апельсинового сока себе на джинсы.

Дима состроил сочувственную мину и покачал головой.

– Вот, вытри! – Глеб пододвинул к Римме подставку с салфетками. – Ты его знаешь? – Он обернулся и внимательно посмотрел на Диму. – Он, кажется, с тобой поздоровался?

– Не знаю, – пожала плечами Римма, оттирая следы сока. – Не обратила внимания.

– Зато он обратил.

– А, наверное, он был вчера в баре. Не помню точно.

Она прикоснулась пальцами ко лбу, напоминая, что выпила лишнего. Глеб снова обернулся, прежде чем раздраженно поддеть вилкой ломоть ветчины.

– Ты как будто испугалась чего-то. – Он испытующе впился глазами в Римму. – Все в порядке?

– Да, все хорошо, – кивнула она, не поднимая глаз. – Просто голова раскалывается.

Глеб больше ничего не говорил, а только изредка бросал на Римму странный взгляд, от которого ей становилось не по себе.

Воцарившееся за столом молчание показалось ей невыносимым.

– Я, пожалуй, пойду переоденусь.

Одарив мужа короткой улыбкой, она выскользнула из-за стола. Пока она шла к выходу, как минимум двое мужчин неотрывно смотрели ей вслед.

Глеб и Дима. Дима и Глеб. Их глаза выражали совершенно разные, противоположные чувства.

* * *

Сборы заняли несколько больше времени, чем обычно, но через час с небольшим Римма и Глеб уже стояли на горе, озаренной высоким и безмятежным горным солнцем. На свежем морозном воздухе ей стало намного легче: головная боль больше не тревожила, и воспоминания о поцелуе почти испарились. Словно ничего и не произошло. Думать таким образом было легко и приятно.

Улыбнувшись друг другу, Римма и Глеб понеслись вниз.

При каждом вираже облака снежной пыли взлетали вверх, подобно клубящемуся туману, в котором вспыхивали и переливались искорки снежинок. Смеясь от счастья, Римма восхищалась ощущением свободы, простора и расстилающимся вокруг пейзажем. Почему, изображая рай, художники забывают о зиме? Разве не прекрасен этот ослепительный белый снег под синими небесами?

Продолжая стремительный спуск, Римма непроизвольно улыбалась и с наслаждением вдыхала обжигающий морозный воздух. Сейчас жизнь казалась ей подарком, которым нужно воспользоваться в полной мере.

Глеб начал отставать, но Римма помнила о нем и стала притормаживать, не давая лыжам унести ее вперед. Некоторое время они двигались рядом, словно связанные незримой нитью.

Внезапно совсем рядом Римма увидела Диму, которого узнала даже в очках и эластичном лыжном костюме. Он был безупречен в любом наряде. Ловко лавируя, он обогнал их с Глебом и, обернувшись на ходу, помахал рукой. Римма почувствовала бессильную злость и унижение.

«Для чего он это делает? Неужели считает, что один поцелуй дает ему право вести себя подобным образом? – мелькнуло у нее в голове. – Он хочет поссорить меня с мужем. Наглец!»

Больше Римма ни о чем не успела подумать. Она не сразу поняла, что теряет равновесие, а в следующий момент почувствовала жесткий удар о землю. Перед глазами все закружилось и, смешавшись, превратилось в сплошной калейдоскоп. Когда стремительное скольжение закончилось, она потерла ушибленные места и осмотрелась по сторонам. В метре от нее, массируя ногу, сидел Глеб.

– Что с тобой? – встревоженно спросила Римма, снимая лыжи, чтобы подняться. – С тобой все в порядке?

– Я увидел, что ты падаешь… – Глеб не прекращал тереть ногу. – И решил, что успею подхватить, но не рассчитал силы.

При падении обоих отнесло от трассы, и теперь, находясь среди густых заснеженных елей, они не мешали другим лыжникам и не привлекали к себе внимания. Римма поискала взглядом фигуру Димы, но тот давно скрылся за поворотом. Тогда она приблизилась к Глебу, половина лица у него была облеплена снегом.

– Щиколотка ноет, – пожаловался он.

– Эх ты, звезда горнолыжного спорта, – пожурила Римма, присев на корточки рядом. – Я, как видишь, в целости и сохранности. А вот что с тобой, теперь неизвестно. Сильно болит?

– Терпимо.

– Не нужно было съезжать с лыжни.

– Я же за тебя испугался, – пробубнил Глеб.

– Знаю, знаю. – Римма положила руку на его ушибленную ногу. – Сейчас я буду прикасаться, а ты говори, больно или нет.

– Хорошо. – Глеб напряженно ждал, когда она начнет обследование. – Давай.

– Так больно? Здесь как? А если так? – После каждого прикосновения Римма внимательно вглядывалась в лицо Глеба. – А так? – Закончив процедуру, она удовлетворенно кивнула. – Что ж, похоже, перелома нет. Сможешь идти с моей помощью?

– Попробую, – вздохнул Глеб.

Римма помогла ему снять лыжи и встать на ноги. Обнявшись, они двинулись вниз.

* * *

Доктор на всякий случай прописал Глебу какие-то мази и настоятельно рекомендовал несколько дней соблюдать постельный режим.