Тепло очага

— А-ха-ха-ха! — зашелся от смеха гость. — Меня зовут Харбе, Харбе мое имя! Я — корреспондент республиканской газеты!

— О, как мы промахнулись! — схватился за голову Толас. Надо было, чтобы он застал нас за работой! Теперь он обрушит на нас испепеляющий огонь сатиры…

— Нет, — покачал головой Харбе, — вы достойны поэмы! Самой настоящей! — он повернулся к Тугану: — Я весь в твоей власти! Я превращаюсь в слух, буду внимать каждому твоему слову, рассказывай, дорогой!

Когда они остались вдвоем, Харбе вдруг обеспокоенно спросил:

— Скажи, опоздал?

— Да у нас ничего такого и не было, — смутился Туган и, показав на кастрюлю, добавил: — Суп вот остался…

— Я не о том, — поморщился Харбе. — С радио, телевидения, из других газет у вас никого не было?

«Наверное, Сиука его натравил», — подумал Туган. Было время, Сиука ничего не пропускал. Стоило какому-нибудь колхознику купить вилы в магазине, как он сочинял об этом статейку и мчался с нею в город, к своему двоюродному брату Харбе. Как-то Сиука и Тугана затащил в редакцию, познакомил с родственником. Харбе пригласил их в ресторан, и, сидя за столом, они битый час слушали его разглагольствования.

— У журналиста должен быть нюх! — вещал Харбе. Учуять, найти, схватиться за факт — вот задача! Есть факт — найдутся и герои! Не найдутся — сам сделай их! И все должно быть вовремя! Надо быть первым, первым, первым!..

Да, конечно же, это Сиука его прислал, утвердился в своей мысли Туган.

— Ты и здесь первый, — успокоил он Харбе, — опять всех обскакал…

— Ну и слава богу! — обрадовался тот. — Садись, а я достану свое золотое перо!

— Слушай, — спросил, сомневаясь, Туган, — а о чем ты хочешь писать?

— Как о чем? — Харбе, словно поздравляя, похлопал его по плечу. — О вас! О вашем начинании!

— Каком начинании? — насторожился Туган.

— Ну, не притворяйся! — усмехнулся Харбе. — Кем вы были раньше? — спросил он и сам же ответил: — Тунеядцами, прости за откровенность… А стали хлеборобами! — возбудился он. — Героями полей! Вы взнуздали коня судьбы, и он покорился вашей воле!.. — Восхищенный своим красноречием, он выхватил из кармана блокнот.

— Подожди, подожди, — остановил его Туган. — Никем мы еще не стали. Мы только пытаемся…

— Вот об этом я и напишу, — перебил его Харбе. — О героике начала… О пути к славе!.. — вскричал он.

Ладно, решил Туган, ты у меня напишешь…

— Ну, если о начале, — сказал он, — тогда пожалуйста… Начало всех наших дел — это Гато.

— Кто такой Гато? — удивился Харбе. — Кто-нибудь из твоих парней?

— Какой там парень! — махнул рукой Туган. — Ему не меньше ста лет!..

— Ну, ну, — заинтересовался Харбе, — говори! Этот Гато, наверное, стоит целого романа!

Байки о Гато еще в детстве рассказывала Тугану Сопо.

Большую часть своих дней Гато прожил в прошлом веке. Был хорошим кузнецом, бондарем, шорником. Был у него неплохой конь, было кремневое ружье. И была у него одна странность — он совершенно не понимал шуток. И даже в старости он верил каждому слову с детской наивностью.

В смутные времена Гато за каждым камнем, за каждым кустиком сидели разбойники. Грабили тех, кто с гор ехал на равнину, и тех, кто возвращался в горы. Когда терпеть разбои уже стало невмоготу, несколько сел, объединившись, выбрали людей, которым поручили охрану дорог. В их число попал и Гато. И вот однажды друзья решили подшутить над ним. Высыпали из его ружья порох, подрезали подпругу так, что седло едва держалось на коне, и ночью, закутав лица башлыками, явились к самой сторожевой будке. Увидев «разбойников», Гато смело бросился на них. Те пустились наутек. Боясь, что они скроются в темноте, Гато вскинул ружье, прицелился, но выстрела не последовало. Раздосадованный Гато пришпорил коня, пытаясь догнать «разбойников», но подпруга от резкого движения порвалась, и всадник вместе с седлом свалился на землю. Когда друзья, сделав круг, вернулись к будке, Гато сидел, понурив голову, и горевал.

— Убежали от меня абреки, — жаловался он. — Ой, убежали…

И он рассказал им, как стрелял в своих абреков, как пытался догнать их.

— Ай-ай-ай-ай, — сокрушались друзья, — вот если бы ружье у Гато было заряжено, если бы подпруга не порвалась, несдобровать бы тогда абрекам…

Тут же кому-то из них пришла в голову мысль: «Надо наградить Гато за смелость. Он ведь чуть было не поймал разбойников…» Сказано — сделано. Пошли и купили на городской барахолке поношенную офицерскую шинель с потрепанными погонами, и однажды, когда все были в сборе, старший из охранников торжественно сообщил:

— Царь-отец не забыл о нас, оценил наши труды. Прислал он нам награду, и мы вручим ее тому, кто больше других того заслуживает.

Все начали спорить. Один говорит — я заслужил, другой требует награду себе. Выслушав всех, старший сказал:

— Царь пожаловал нам звание полковника, но присвоить это звание можно только одному. Разделить его нельзя и нельзя носить это звание по очереди. Так что деться некуда, надо выбирать лучшего из нас… Я думаю, что никто не заслуживает награду больше, чем Гато. Он и скромнее других, и отчаяннее…