Теплое сердце зимой

— Так, ладно, все стало лучше. По сравнению с тем, что было раньше. Но, черт… меня задолбали постоянные откаты. В ту же боль. К той же слабости.

Мэри кивнула. А потом сказала:

— Знаешь, у меня есть теория по поводу ран и исцеления. Это частный случай, мой личный опыт с травмой… которая, конечно, не идет ни в какое сравнение с твоей. — Она села, скрестив ноги, будто приготовилась провести с ним столько времени, сколько ему потребуется. — По моему мнению, душа ничем не отличается от конечности. Если ты сломаешь руку или ногу, в момент перелома будет боль, резкая и невыносимая. Терапия поможет вправить кость с помощью гипса и впоследствии отслеживать исцеление. Физио-реабилитация, растяжка, рентген. Но конечность никогда уже не будет прежней. В дождливую погоду будут ныть суставы. Будет боль после марафонов. Вероятно, зажившая конечность никогда не будет работать как нужно. То же самое и с душой. Мы бежим множество марафонов, идет ли речь о ежедневном взаимодействии с нашими супругами или коллегами. Могут происходить ситуации как с Бальтазаром. Годовщины… как хороших, так и плохих событий… праздники и дни рождения. Все это — марафоны для нашей души, и порой мы стираем пятки. Иногда — того хуже. И это обязательная часть процесса выживания.

Зи погладил войлок рукой, чувствуя жесткий ворс.

— Я думал, моя терапия закончена.

— Она никогда не закончится. Если мы хотим проживать нашу жизнь осознанно, нужно работать над собой постоянно.

— Физиотерапия на всю жизнь.

— Чтобы функционировать на лучшем уровне, чувствовать себя лучше, быть здоровее. Ты не можешь стереть травму, но ты всегда можешь работать с последствиями.

— Хочется, чтобы этого вообще не было. — Зи посмотрел на нее. — Черт. Говорю как неудачник.

— Нет, ты говоришь как человек. — Мэри покачала головой с легким смешком. — Точнее, как вампир.

Между ними повисло молчание, и на задворках сознания Зи подумал о том, как комфортно было с Мэри сидеть в тишине. Это одна из многих причин, почему она для него подходящий терапевт.

Сделав глубокий вдох, он вернул лежанку на место и закрыл коробку. Потом поставил ее на прежнее место.

Зи постоял на месте пару секунд. Потом выпрямился в полный рост и протянул руку любимой шеллан его брата.

— Не хочешь посетить Последнюю Трапезу? — предложил он, помогая Мэри подняться.

— Я хочу, чтобы ты держал кое-что в своей голове. — Она посмотрела на него. — Все часы, что мы провели вместе?

— Да?

— Они были настолько плохими?

— Ты спрашиваешь, нравилось ли мне это время? Нет. Прости, но нет.

Мэри покачала головой.

— Я не это спросила. Они были настолько плохими?

— Нет.

— Ты мог бы повторить все это? С первого момента и по сей день? — Она указала на бетонное пространство между ними. — С самой первой встречи и до этого мгновения сейчас?

Зи подумал об их разговорах. Некоторые по ощущениям напоминали удаление зубов. Какие-то проходили легко. Другие выматывали его эмоционально. Один… нет, два раза… его даже стошнило.

Несколько встреч они только и делали, что смеялись.

— Да, — ответил он. — Я могу повторить все сначала.

Мэри положила руку на его предплечье.

— Это то, что тебе нужно, чтобы продолжать исцеляться, выживать, процветать. Если ты можешь посмотреть мне в глаза и сказать «да, я могу». Я могу продолжать разговоры. Могу продолжать изучать себя, искать свое место в этом мире. Выражать свои сомнения и страхи в дружеской среде и понимать, что я не грязный, во мне нет грязи. Надо мной совершали насилие. Я был жертвой. И все это — не моя вина… и это не повлияло на чистоту моей души, глубину чувств и красоту моего сердца. Если ты можешь продолжать работу над этими сухожилиями, тканями и суставами? С тобой все будет хорошо, сколько бы раз ты не чувствовал то, что испытываешь этой ночью.

Зи сделал глубокий вдох.

— Знаешь, я пытаюсь говорить это себе мысленно. В такие моменты, когда возникают сомнения… в своей сути.

— Хорошо. — Мэри похлопала его по руке, потом опустила руку. — Однажды ты поверишь в эти слова.

Он подумал о своих хаотичных, грязных мыслях.

— Почему ты так уверена в этом?

Мэри наклонилась к нему и посмотрела в глаза.

— Потому что, мой друг, все эти слова — правда.

Глава 17

В десять утра Эль вышла из кухни в отцовский гараж. Нажав на кнопку подъема двери, она моргнула, когда солнечный свет начал заливать помещение, накрывая ярким сиянием отцовскую машину, газонокосилку и ряд мусорных корзин. Сияние снега после бури было настолько ослепительным, что пришлось прикрыть глаза рукой, но зрение быстро подстроилось.

Неудивительно, что она прошла мимо БМВ.

У противоположной стены располагался спортинвентарь, по большей части принадлежавший ее отцу: биты, перчатки, мячи, свернутая волейбольная сетка, скейт, хоккейные баулы. Она направилась к этой выставке, стуча по полу лыжными ботинками с квадратными носами. Ей пришлось надеть три пары носок, чтобы они сели как надо, ну и пофиг.

Беговые лыжи были выстроены в конце стальных полок, каждая пара перевязана резинками сверху и снизу, палки стояли рядом в расслабленном состоянии.