Теплый год ледникового периода

Конечно, можно считать это идеализмом – «укрепляющая атмосфера честного труда», – но другого рецепта у меня лично для героев фильма «Краткий курс счастливой жизни» и сотен тысяч их прототипов нет.

Апрель 2012 г.

Чтоб не помнили

«В Тюмени закрыто движение транспорта по улице Герцена, на участке от Первомайской до Челюскинцев. Причиной стали очередной провал асфальта и связанные с этим дорожные работы.

Как сообщает пресс-служба ГИБДД, 26 марта будут изменены режимы работы светофоров на перекрестках улиц Первомайской и Герцена, Челюскинцев и Герцена.

Напомним, что ранее асфальт на этом участке, где ведется строительство главного самотечного канализационного коллектора, проваливался дважды».

На это сообщение в новостях «Яндекса» я наткнулся вечером 25 марта, в день рождения Александра Ивановича Герцена по старому стилю. Не просто в день рождения, а в 200-летний юбилей. В общем-то кроме этого упоминания, о Герцене ничего больше 25-го не было.

Вот-вот наступит юбилей и по стилю новому. Судя по всему, отмечать его будут локально, скромно.

Что ж, можно сделать вывод, что Герцен канул в Лету? Не выдержал испытания временем?

Впрочем, круглые даты деятелей прошлого вообще в последнее время отмечать на так называемом государственном уровне не принято. С одной стороны, это хорошо – мы помним, как в советское время отмечали юбилеи революционеров, революционных демократов, руководителей коммунистических партий стран почти всего мира, писателей, художников, скульпторов, композиторов… В общем-то, почти каждый день о ком-нибудь вспоминали, а очередной день рождения Ленина начинали отмечать задолго до 22 апреля. И сколько публиковалось тогда дежурных, халтурных статей о виновниках торжества!.. Такое внимание, по существу, отбивало всякое желание узнать, чем же замечателен тот или иной революционер, учёный, мыслитель, художник.

Но, с другой стороны, без отмечания юбилеев невозможно передать память о людях прошлого новым поколениям.

Тот же Герцен уже действительно почти забыт, а молодежи попросту неизвестен. О его главном труде – «Былое и думы» – иногда ещё упоминают, а другие произведения сданы в архив.

Не помнят ни о Чаадаеве, ни о Лунине, ни о Чернышевском, Добролюбове, Бакунине, Салтыкове-Щедрине как публицисте, о Писареве, Плеханове, Кропоткине… Недавнее 200-летие со дня рождения Белинского спровоцировало давний спор о его значении в русской истории, но спор этот не вышел за рамки ученого общества.

Государство предпочитает отмечать юбилеи не конкретных людей, а исторических событий. По большей части – военных побед. Причём уточняется, что победили не военачальники, а народ.

Это, конечно, правильно, хотя без персоналий военная победа становится сухой и почти ненастоящей.

Почему же государство не стремится вспоминать конкретных людей?.. Нет, бесспорные вроде бы фигуры у нас есть. Пушкин, к примеру. О Льве Толстом, Достоевском, Чехове тоже вспоминают довольно часто. Это, так сказать, наши бренды в литературе. Их можно и россиянам предъявить, когда говоришь о величии России, и иностранцам.

Правда, дальше общих слов об этих писателях государство не идет, да и народу не рекомендует изучать их творчество подробно. Главных произведений, дескать, достаточно. И со своей точки зрения, государство право: начни оно издавать огромными тиражами публицистику Льва Толстого, «Дневник писателя» Достоевского, «Остров Сахалин» Чехова, то это приведёт к довольно тревожным для него (государства) последствиям.

Почему погибла советская власть? Об этом до сих пор довольно много спорят. И причин, конечно, было несколько. Но одной из основных называют такую: большевики в начале 20-х годов допустили ошибку, вернув на пароход современности классику прошлого.

Как можно было, например, вытравить из русского народа православие, когда всё русское искусство и литература (в том числе и богоборческая) были пропитаны им; как можно было утверждать, что мы живем в лучшем обществе, когда Лев Толстой писал о совсем другом лучшем обществе? Читая критику царской России, советский человек волей-неволей переносил эту критику на советский строй, который, принципиально, от самодержавия мало чем отличался, как, в сущности, мало чем отличаются любые формы государственного правления…