Теплый год ледникового периода

Любой размышляющий над книгой человек опасен для государства, и потому поощрять серьезное чтение государству не стоит. С точки зрения государства, конечно. Лучше всего иметь тупой и необразованный народ, не пробовавший ничего, слаще морковки ни в духовном, ни в прямом смысле слова. Потребительская корзина большинства не должна быть слишком разнообразна. Память – слишком длинной.

Сейчас мы вернулись примерно во времена Николая I. Минимум свобод, минимум дискуссий, историческое прошлое изучать дотошно не приветствуется. Экономика в плачевнешем состоянии, зато авторитет первого лица непререкаем. Образование общества всячески тормозится. Нынешнему режиму, как и тому, что существовал в 40–50 годы XIX века, нужны узкие специалисты, безропотно выполняющие указания. Правда, запрещенных книг сегодня, в отличие от николаевских времен, немного, но, во-первых, книга уже давно не является основным источником получения информации, а во-вторых, достаточно не говорить о книге, и люди о ней забудут окончательно. А великие идеи, крамольные мысли, динамит, о котором писал Андрей Синявский, пути развития общества, содержатся в первую очередь в книгах.

Да, руководители государства нередко выказывают уважение к нашей литературе, философии, выступают за ее сбережение. Но начни сегодня цитировать, особенно если без упоминания автора, статьи Толстого, Достоевского, письма Чехова, и вполне вероятно попадешь под статью о разжигании социальной, национальной, религиозной розни или о призыве к смене государственного строя насильственным путем. Это касается и цитирования многих фрагментов Нового Завета, от которого, кстати сказать, и правительство, и церковь всегда народ ограждали.

Почти 850 лет православные верили в то, о чём имели самое общее представление. Лишь в 1822 году, благодаря усилиям Российского библейского общества Новый Завет был издан по-русски. Несмотря на сопротивление духовенства, было отпечатано около миллиона экземпляров. В 1826 году Николай I просьбы священнослужителей удовлетворил и закрыл Общество. Вскоре была прекращена и продажа Нового Завета. Позже печатание его то разрешали, то запрещали.

Полная русская Библия вышла в свет только в 1876 году, но по настоящему доступной она стала для нас лишь в начале 1990-х, и благодаря, в первую очередь, не православной церкви, а различным протестантским организациям. По крайней мере, почти все экземпляры Библии, которые я видел в квартирах обычных людей, изданы евангельскими христианами.

Да, нас почти всегда ограждали от мыслительной деятельности, прятали инструментарий. Искали и находили его лишь самые упорные. Сегодня много говорят о возможностях, которые содержатся в Интернете. Да, вроде бы там есть всё. Все сокровища человеческой мысли оцифрованы и находятся в открытом доступе. Но много ли людей их там находят? Тем более если не знают, что им, собственно, искать.

Уверен, большинство томимых духовной жаждой, ничего не слышали о тех источниках, что могли бы их напитать исцеляющей влагой. Большинство двигаются наугад по джунглям информации. Свежей, старой, достоверной, лживой, разрозненной…

По-моему, правящий режим стремится приучить людей к тому, что до него практически ничего не было. Никто не приходил к великим духовным открытиям, не создавал заслуживающие внимания модели общественной жизни, не конструировал Города Солнца… До нас не было ничего, – дают понять нынешние лидеры. Иногда намекают: а если и было, то во сто крат хуже, чем нынешнее. Великие победы добыты огромной кровью. И поэтому, мол, радуйтесь тому, что есть в сегодняшней действительности. Даже если в этой действительности полным-полно недостатков.

Телевизор я смотрю редко, и каждый раз поражаюсь, сколько там негативных новостей. Убийства, взяточники, наркоторговцы, техногенные катастрофы, несправедливость, коррупция, похищения… Вроде бы невыносимая обстановка в стране.

Я долго не понимал, почему все каналы (как правило, контролируемые государством) дружно льют чернуху, ведь это может вызвать какой-нибудь социальный взрыв. Недавно стал, кажется, догадываться: а никакого взрыва такой поток не вызовет. Ведь зритель смотрит не на свою жизнь, а на чужую. Других людей. Да, у них несчастья, беды, проблемы, трагедии. Но у зрителя, у пресловутого большинства всё терпимо. И это большинство тихо радуется, не понимая, что завтра подобное произойдет с ними. С кем-нибудь из них. Потому что эти проблемы и трагедии не случайны, а, как принято сейчас говорить, системны…