Теряя себя

– Не знаю, быть может, в психиатрическую больницу, – Элон пожимает плечами, кидая виноватый взгляд в сторону и отчего-то тушуясь. Только когда я поворачиваюсь назад, понимаю, в чем дело – Рэми, стоящий за моей спиной и небрежно прислонившийся к стене плечом. В кричаще дорогом костюме и черном пальто он выглядит неуместно и своей аристократичной леностью будто потешается над убогостью этого места. Не могу не отметить, что весь его вид выражает крайнюю скуку, и кажется, что он едва не засыпает от нашего неинтересного безвкусного разговора. – Ты не одна?

– Что? Да, да, это мой… мой… я не одна… – растерянно замолкаю, вообще не соображая, что говорю, потому что все мои мысли заняты обработкой информации и проблемой того, где найти маму. – Значит, мне нужно искать в больницах? Просто позвонить и узнать, это легко, мне нужен справочник. Я все сделаю, психиатрическая больница, это просто. Всего несколько минут, – шепчу я, лихорадочно скользя взглядом по стенам, Элону, Рэми, непонимающе разглядывая свои трясущиеся руки и вновь возвращаясь к Рэми, пристально наблюдающему за моей реакцией. Он скидывает с себя скучающий вид и подозрительно хмурится, когда я продолжаю шептать несуразицу и, не зная, куда себя деть, мечусь по лестничной площадке. Впиваюсь пальцами в волосы и сжимаю их так сильно, что в глазах появляются слезы. – Мне нужно позвонить, прошу вас, мой Господин, дайте мне время. Это быстро, всего несколько минут. Я найду ее.

– Зайдем в квартиру, у тебя есть ключ? Джил! – уже строже говорит он, когда я, не слыша его вопроса, твержу о телефоне. Он хватает меня за плечи, с силой встряхивая и привлекая к себе внимание. Чудом вырывает из лап начинающейся истерики и кивает головой на дверь, подталкивая меня к ней. Все это время Элон стоит в стороне и распахнутыми от изумления глазами смотрит на то, как я послушно затихаю и, надежно удерживаемая за предплечье, подхожу к двери. Если отковырять кусочек бетона, возле косяка, то можно найти секрет – дубликат ключа, который я обычно прятала там. Вот только сейчас у меня с трудом получается, потому что пальцы дрожат, и я безрезультатно пытаюсь зацепить осколок, пока Хозяин не помогает мне, с легкостью вызволяя ключ из ловушки.

Дверь за нами захлопывается с пронзительно громким звуком, и я словно отмираю, вновь начиная шептать о телефоне и пытаясь выскользнуть из крепкой хватки.

– У нас мало времени, Господин, мне нужно найти ее. Слышите?

Слышит, конечно, но не отпускает, не дает свободы, до боли впиваясь в руку и заталкивая вглубь прихожей, как можно дальше от двери, где нас может подслушать Элон. Я вижу лишь его непроницаемое лицо, угрожающий взгляд, сомкнутые в тонкую линию губы, бог мой, красивые нежные губы, которые не могут убить во мне надежду. Не могут-не могут-не могут. Молчи.

– Ты не найдешь ее, ma petite.

Молчи.

– Потому что в Колониях нет психиатрических клиник. Таких пациентов усыпляют.

Мотаю головой, отказываясь верить и постепенно проникаясь его словами. Все ложь, обман, его гнусные неуместные шутки. Я не позволю ему разрушить свои надежды.

– Это неправда, неправда. Откуда вы можете знать?

– Потому что этот мир создал я.

Отчаянно вырываюсь из его хватки, уже не сдерживая слез и ударяя свободной рукой в его грудь. Мне хочется закричать, что все это ложь, но из горла вырывается лишь жалкое и сиплое подобие крика, которое не трогает Рэми, прижавшего меня к стене и навалившегося всем телом. Он крепко сжимает меня в объятиях, и я не могу пошевелиться, даже повернуть голову в сторону, чтобы сделать глубокий вдох и опровергнуть его слова. Господи, я так беспомощна по сравнению с его силой, оплетающей меня, что обреченно затихаю и, утыкаясь в его грудь, плачу. Горько, навзрыд, не стыдясь своих слез и не боясь показаться слабой. Лацкан его пиджака постепенно намокает, но Рэми продолжает удерживать меня, даря поддельное умиротворение и поддержку, и сейчас, в этот самый момент, я благодарна ему всем сердцем за то, что он не дает мне упасть. Благодарна сквозь ненависть к его миру, сквозь боль и отчаяние. Благодарна вопреки здравому смыслу и логике. Благодарна просто за то, что он здесь, со мной, и позволяет мне быть слабой, естественной, живой.

***