Теряя себя

– Они близнецы – Виктор и Дамиан, – ошарашенно шепчу я, скользя растерянным взглядом по комнате. Вот почему Рэми был так раздосадован, когда узнал, что я видела, – это было его воспоминание, его прошлое, его тайна.

– И откуда ты знаешь? – хмурится Юджин, а я стряхиваю с себя слабость и поднимаюсь с колен, желая избежать неприятного разговора и правды, которая может открыться. Правды о том, что Хозяин нарушил закон и вернул меня с того света, дав своей крови. Нужно идти, чтобы не взболтнуть ничего лишнего и не подвести Рэми, а заодно привести мысли в порядок, ведь впервые за долгое время я узнала о нем чуть больше, чем положено простой игрушке. Пусть и слишком поздно.

Комментарий к Глава 24

Спасибо тем, кто еще ждет продолжения. А тебе, моя хорошая, отдельное спасибо)

========== Глава 25 ==========

Последние дни августа выдаются на редкость холодными, хмурыми и неуютными: непрекращающиеся дожди, приторная серость и легкое чувство тоски, которое, впрочем, не надоедает, потому что я научилась с ним справляться, как привыкла к одиночеству, беспокойным мыслям, померкшим воспоминаниям. Быть может, это моя удивительная способность приспосабливаться и находить в себе силы двигаться дальше, быть может, постоянная занятость, с раннего утра и до самого вечера, ведь Тьери нашел мне применение, которому я несказанно рада, потому что работая на кухне мне намного проще бороться со временем. Оно будто назло растягивает минуты в часы, а часы в дни – однообразные, непримечательные, унылые, все дальше и дальше отрывающие меня от прошлого, в котором я была или не была? – наложницей Дамиана Рэми. Не знаю, не помню. Все, что со мной было четыре месяца назад, кажется лишь вымыслом, игрой богатого воображения, а не правдой и, уж тем более, не частью моей жизни, которая теперь состоит из нескольких этапов: сон, работа, парочка часов одиночества, сон. Вчера, сегодня и завтра – одно и то же, и это радует – почти, ведь я зависла на одном уровне. Вокруг кипит жизнь, крутятся эмоции, проносятся люди, а я не двигаюсь, не оборачиваюсь, стою с закрытыми глазами и ничего не вижу, не слышу, не ощущаю. Признаться, так действительно легче, и обида, тлевшая во мне раньше, испарилась, оставив после себя стойкое равнодушие.

Иногда мне кажется, что оно меня меняет, меняет потому, что раньше бы я ужаснулась, увидев как один из охранников поднимает руку на женщину, а сейчас просто прохожу мимо, едва ли заостряя внимание на заплаканном лице. Меня ждет работа на кухне, и, чтобы до нее добраться, я преодолеваю длинный коридор, открываю ту самую стеклянную дверь, прохожу ровно двенадцать шагов и сворачиваю направо, где находится лестница вниз, в подвал, оборудованный под кухню. Если сделать несколько лишних шагов и заглянуть за угол, то можно увидеть внушительных размеров холл, разделенный на две половины толстыми прутьями решетки. В одной половине регистрируются новоприбывшие девушки, которых после заполнения необходимых документов раздевают, выстраивают в шеренгу и бегло осматривают на наличие насекомых и кожных заболеваний. Только после этого их запускают в другую половину, ведут на общую помывку и разделяют по комнатам, чтобы в недалеком будущем отдать на растерзание вампирам. Все они не доживут до старости и умрут насильственной смертью, потому что предназначены для одного лишь – развлечения и утоления жажды. Сейчас я об этом знаю, а когда-то, давным давно, была в точно таком же положении страха и неизвестности, правда с другими декорациями: затемненным стеклом, собственным отражением в нем и Дамианом Рэми, стоящим по ту сторону и выбравшим именно меня. Меня, черт побери, а не одну из тех, кто был в одном ряду со мной.

Отличная насмешка судьбы. Браво.

Громкий смех возвращает в реальность, и я, выпустив мыльную тарелку из рук, с безразличием наблюдаю за тем, как столпившиеся у одной из девушек охранники начинают ее лапать, вызывая вполне логичную реакцию – страх и слезы. Кажется, она здесь новенькая, потому что ее лицо мне незнакомо, либо же я его попросту не запомнила. Зачем? – если завтра ее может не быть. Маленькая и худенькая, напуганная и потерянная, она напоминает загнанного волками кролика, у которого нет ни единого шанса выжить, потому что “продажные” не знают жалости и с удовольствием пользуются своим положением. Они издевательски шутят над ней, пока я вытираю руки о фартук и бросаю косые взгляды в их сторону. Наверное, будь у меня больше смелости, я бы схватила нож и перерезала им горло, и не для того, чтобы избавить несчастную от приставаний, а для того, чтобы напомнить им, кто они.

Люди, продавшие собственные души за обещание вечной жизни.