Терновый венец болезни. Опыт преодоления рака

…Потому что смерть стояла рядом, могла прийти в любой миг, и тогда поздно будет что-либо исправить, – всё должно было в любой миг выражать как можно совершеннее благоговение и любовь, которыми были полны наши отношения. Только смерть может наполнить величием и смыслом всё, что кажется как будто мелким и незначительным…

Достоевский, рассуждая в «Братьях Карамазовых» об аде, говорит, что ад можно выразить двумя словами: “Слишком поздно!” Поздно произнести слова, которые можно было сказать, поздно сделать движение, которое могло выразить наши отношения»[33].

Чудо веры

Как сложно и неповторимо развивается у каждого человека христианская вера. Основа её лежит, прежде всего, в воспитании. Велико счастье малыша, если он с первых дней своей жизни попал в мир верующей семьи. Если с момента крещения он постоянно причащался Даров Христовых, а душа малыша слышала церковные песнопения, находясь в благодатном мире Божием.

Страшный богоборческий двадцатый век тяжелым катком прошел по Руси православной, по нашим семьям, по всем нам. Семья моя не была исключением: отец – ракетный конструктор, мама – педагог. О вере христовой, о вечности в нашей семье никогда не говорилось, мои родители были честными советскими тружениками, они пытались строить «светлое будущее», придуманное апологетами воинствующего материализма. В доме был мир, хорошие отношения, но – ни слова о Боге, о Церкви.

Проходили годы, многое менялось на наших глазах. На пятом десятке лет я принял крещение, стал постоянным прихожанином в Днепропетровском Свято-Троицком соборе, получил благословение читать и петь на клиросе. С легким удивлением воспринимали эти известия мои родители – они считали это очередным временным увлечением своего сына. И вот к их великому изумлению (да и моему тоже) я стал священником. Потребовалось много терпения, понимания этих людей, изувеченных безбожным обществом. При встречах старался затрагивать темы веры, Бога. В первое время ощущал упорное сопротивление со стороны родителей, какую-то внутреннюю отгороженность, иногда разговор переходил в раздраженную перепалку.

Наверное, как каждый новоначальный я слишком ретиво вступал в споры (а точнее сказать – в ссоры), стараясь доказать истины Православия. Причем, глубин этих истин, как «первоклассник», конечно, и сам-то не знал. В частности, не знал я тогда важной молитвы, ведущей к спокойному христианскому общению:

«Господи научи правильно, просто, разумно обращаться со всеми домашними и окружающими меня, старшими, равными и младшими, чтобы мне никого не огорчить, но всем содействовать ко благу» (из молитв Оптинских старцев).

К сожалению, и огорчал неразумно, и не мог правильно содействовать нашему благу. Простите меня, мои родители, ныне усопшие, но такие мне близкие. Простите…

И тем не менее, постепенно происходили изменения: при внешней кажущейся закрытости отца и матери я стал ощущать интерес к моим рассказам о службах, о делах церковного прихода, о строительстве новой церкви.

Высочайшее для меня счастье – это день маминого крещения, её первого осознанного шага к Богу! Начался постепенный процесс её воцерковления, появился интерес к чтению духовной литературы. Как серьезно готовилась она к исповедям, к Таинству Причастия. Она как бы спешила познать то, чего лишена была всю свою жизнь.

Несколько позже мне стал понятен ускоренный темп её духовной жизни: ухудшилось состояние здоровья. Медицинские исследования выявили диагноз – онкологическое заболевание кишечника. Пришла тяжкая пора лечения: химиотерапия, облучение, операция. И при этом, может быть, самое главное – мама укреплялась в вере. Поразительно: несмотря на серьезные проблемы со здоровьем, ухудшение самочувствия, – христианское мировоззрение мамы крепло буквально на глазах. Мы все ощущали, как тщательно старалась она очистить свою душу от всего лишнего. Менялся даже её характер – она становилась гораздо спокойнее, день за днем уходила раздражительность, мучавшая её ранее (и это – при физических страданиях). Действительно, болезнь эта была дана для очищения души.