Терновый венец болезни. Опыт преодоления рака

Большинство людей, пораженных онкологическим недугом, интуитивно чувствуют это, и даже если близкие не говорят о диагнозе, внутренне уверены, что их болезнь якобы неизлечима, поэтому начинают как бы «планировать» предполагаемую кончину.

Интересные исследования провел Мориц Роолингз, доктор медицинских наук из диагностического центра в американском штате Теннеси. Со свойственным ему юмором он утверждает, что в подобных случаях в палате у постели больного разыгрываются удивительные театральные представления. Больной и тот, кто его навещает делают друг перед другом вид, что находятся в полном неведении и в очень осторожной беседе пытаются ввести один другого в заблуждение. Однако человеку, особенно тяжело больному, так необходима откровенность и взаимопонимание близкого, которого он любит и уважает.

Доктор Элизабет Кюблер-Росс, исследовавшая проблемы идущего к смерти человека, выделила пять последовательных фаз в эмоциях больного, ожидающего своей кончины.

Отрицание, неверие тому, о чем ему сообщили. Этот катастрофический глас неизбежности, «рока» человек отделяет от себя некоторой защитной стеной: «Со мной этого не должно случиться!», «Тут какая-то неточность!» «Диагноз ошибочен!» и т. д.

Возмущение наступает, когда больной, перебарывая сокрушающий удар первого известия, переходит к реакции отрицания, сменяющейся чувством гнева, зависти, обиды с вопросами: «Как же любящий Господь мог допустить такое?» В этой фазе больные люди трудноуправляемы, они, кажется, рассержены на мир, на людей, и на самого Бога.

Сделка выражается в попытке «хорошо себя вести» в надежде угодить или, если сказать несколько грубее – сторговаться с Богом. В этот период больной признает Бога, даже если никогда не делал этого раньше.

Депрессия. Когда уже невозможно отрицать своё тяжелое состояние, возмущение сменяется чувством непоправимой утраты своего места под солнцем, потери самого себя. Среди пациентов люди твердой христианской убежденности принимали ощущение близости смерти с большим спокойствием, чем люди, живущие без веры.

Признание. После череды депрессий больной ожидает свою кончину с определенной степенью одобрения. В это время для него характерно уединение, понимание бессмысленности мирских проблем. Члены семьи начинают избегать обсуждения с ним как раз тех вопросов, которые ему необходимо глубже понять и к обсуждению которых он стремится: болезненна ли смерть? есть ли жизнь после смерти? как мне следует приготовиться к ней? могу ли я быть спокоен?

Интересен и поучителен рассказ об этом митрополита Антония Сурожского, мудрость его христианского подхода к тяжелейшей болезни матери, угасавшей в течение трёх лет от рака. После безуспешной операции доктор сообщил сыну печальную новость, будучи уверен, что женщине об этом никто ничего не скажет.

Последовал поразительный ответ митрополита Антония:

– Конечно, скажу.

Состоялся серьёзный разговор двух любящих людей, после которого мать, помолчав, сказала:

– Значит, я умру.

Ответ был:

–Да.

«…Мы остались вместе в полном молчании, общаясь без слов, – рассказывал владыка Антоний. – Мы стояли перед лицом чего-то, что вошло в жизнь и всё в ней перевернуло. Это не был призрак, это не было зло, ужас. Это было нечто окончательное, что нам предстояло встретить, еще не зная, чем оно окажется. Мы оставались вместе и молча так долго, как того требовали наши чувства. А затем жизнь пошла дальше.

…В результате этого случились две вещи <…> Ни в какой момент моя мать или я сам не были замурованы в ложь, не должны были играть <…> не пришлось притворяться, будто жизнь побеждает, будто смерть, болезнь отступает. <…> Наши отношения были глубоки и истинны, в них не было лжи, и поэтому они могли вместить всю правду до глубины.