Терновый венец

Морриган поморщилась.

– Они не так настырны. Не так уверены в собственных силах, как этот высокомерный некромаг. Они практически безобидны.

– Боюсь, в Пропасти небезобиден никто.

Она испустила протяжный вздох.

– Мама, мерроу… другие. Они слишком сильно отличаются – не только от людей, но и от существ древней крови. И вообще, если говорить о последних, то у мерроу с их ирландскими корнями куда больше шансов среди прочих занять трон. Повторюсь, зачем рисковать? Носители древней крови презирают людей именно за чрезмерную жестокость, за постоянное кровопролитие и междоусобные войны.

Бадб пожала плечами, стремительно теряя интерес к разговору.

– Но Зои и Гленну ведь кто-то убил, – заметил Доминик. – И убийца, вероятнее всего, принадлежит именно к народу мерроу.

Морриган, невидяще глядя в пространство перед собой, бросила:

– А что если нет?

Две пары глаз уставились на нее в упор.

– Может, мерроу ни в чем не виноваты? Как и глейстиг, и бааван-ши? И даже сам Адиф?

– О чем ты? – нахмурилась Бадб.

– Пока не знаю. Точнее, не знаю, как такое можно провернуть. Но… Доминик, вы говорили, что убийства во время избрания короля Пропасти – привычное дело. Но как часто случалось так, что убийц было несколько? Кладбищенские ведьмы, глейстиг или бааван-ши, кукольники вуду, некромаги и мерроу… Как будто все они так удобно для оставшихся в живых кандидатов на трон решили свести счеты одновременно.

Доминик, не меняя безмятежного выражения лица, размышлял над вопросом.

– Убийства, разумеется, всегда сопутствовали избранию короля, но существа древней крови, насколько мне известно, почти никогда не осмеливались вступать на тропу войны. Да, мы не в Верхних городах, они здесь обладают куда большими правами и свободами, но симпатии основной части Пропасти, так уж повелось, все равно на стороне людей, а не магических созданий. И те прекрасно понимают, каковы ставки, поскольку именно сейчас Высокие Дома привлекают все ресурсы на свою защиту.

– Но почему именно это избрание отличается от остальных?

– Все когда-то меняется, – неодобрительно бросила Бадб. – Ты забиваешь голову не тем, что нужно.

– Если ты про отказников, то я работаю над этим, и вполне успешно, – терпеливо возразила Морриган. – В копилке Дома О'Флаэрти уже четыре гарантированных голоса, двоих я обрабатываю и скоро наверняка дожму.

– Если не считать выбывшие из игры Дома Фоули, Моррисон, Овенга и Конноли, отказников – восемь, – напомнила Леди Ворон.

Что на ее языке означало: «Ты можешь лучше» или «Ты должна лучше стараться» – в зависимости от настроения.

И все же, несмотря на скепсис матери и безучастность Доминика (кто вообще знает, что он думал на самом деле?), Морриган решила встретиться с мерроу.

– Ты правда ждешь, что они признаются в совершенном убийстве?

– Нет, мама. Я просто слушаю. И наблюдаю.

Большую часть Острова Лазури занимало озеро. Оставшуюся – девственная, нетронутая человеческими руками природа, что царствовала здесь.

Островок стал домом для многих существ древней крови и излюбленным местом для детей. Последние пытались оседлать водяных духов келпи, но раз за разом терпели поражение. Морриган ощутила холодок в животе. Как и в случае с глейстиг, духи-оборотни, которым нравилось лошадиное обличье, в Пропасти вели себя несколько иначе.

Встреча с келпи там, наверху, обычно заканчивалась для человека смертью. Он видел пасущегося у озера коня и, как завороженный, вскакивал на подставленную спину. А в следующее мгновение уже захлебывался заполняющей легкие водой, когда оборотень погружался в родную стихию.

Келпи Пропасти были словно приручены. Одни мирно паслись на лугу, другие, в обличье молодых мужчин с растрепанными, взлохмаченными волосами, растянулись на траве, подставляя крепкие тела солнцу.

Странно наблюдать, как в озере, каким бы глубоким его ни создали, плескались тюлени. Одна селки[16] с милым круглым личиком сбросила тюленью шкуру и деловито спрятала в рюкзачок. Замуж она, должно быть, не торопилась. На влажное тело натянула легкое бирюзовое платье, закинула рюкзачок на плечо и отправилась по своим делам.

Что заставило водный народец поселиться в Пропасти? Почему не жить в дикой природе, в настоящих соленых морях? В одной ли только свободе и праве быть собой дело?

До Морриган долетали слухи, верить которым она, однако, не спешила. Дескать, с недавних пор уходящая корнями в Средние века охота на ведьм вернулась, но в новом и странном, надо сказать, воплощении. В горах и долинах Шотландии и Британских островов видели людей, выслеживающих существ древней крови. Очевидцы (а их оказалось немного, и вскоре они замолкали навсегда) утверждали, что охотники не были облачены в белую кожу и пойманных созданий не убивали, а забирали с собой.

Скинув босоножки на шпильке, Морриган с наслаждением погрузила босые ступни в мокрую от росы траву. Водный народец смущенно попрятался в воду, остались лишь загорающие красавцы-келпи. Нахмурившись, она прошла мимо них. Подойдя к озеру, коснулась ладонью воды и призвала мерроу с непроизносимым именем, почти полностью состоящим из гласных. Та не появлялась.