Терновый венец

Сравнение покоробило Анаконду. Она не вертлявый отросток, не уродливая мутация. Она – истинная змея в человеческой шкуре. Ламия.

– Не приступай к следующей цели, пока я не скажу, – Леон вынул из кейса первую коробочку. – У верховного судьи Карсона Фаллона в Кенгьюбери есть больная дочь, Этэйн. Мне нужно, чтобы ты проникла к ней домой. Сопротивления она не окажет. Затем ты должна разломить филактерий над Этэйн, направив на нее чары. Когда она очнется, что произойдет непременно, начинается главная часть. Тебе нужно внушить ей, что она должна немедленно отправиться в Янтарный квартал.

– Почему именно Янтарный?

– Там недавно произошло убийство с применением полуночных чар. Виновного не поймали, но судя по наводке, он живет в том квартале. Там рыщут не только агенты Департамента, но и переодетые в штатское ищейки. Тебе необходимо привлечь внимание кого-либо из них к Этэйн. Скорее всего, это произойдет без твоего участия. Но тебе нужно за всем проследить. Этэйн должна во что бы то ни стало угодить в лапы именно того, кто способен почувствовать окружающую ее тэну.

Ламия кивнула. Значит, она права: в филактерии – полуночные чары. Возможно, скрещенные с рассветными, раз они призваны помочь дочери судьи встать на ноги.

– Все поняла?

– Да.

– Хорошо. Будь осторожна. Тебя никто не должен видеть рядом с Этэйн, а в ее памяти не должно сохраниться ни единой крохи мыслей о тебе. Справишься?

Анаконда хищно улыбнулась.

– Непременно.

Она покинула апартаменты Леона Колдуэлла и выскользнула в ночь. Следуя инструкциям, добралась до чужой квартиры в спальном районе. Дом элитный, судя по наличию консьержа, близнец таких же высоких, в четыре этажа, и узких нежно-голубых зданий с острыми крышами.

Приблизившись к пареньку в идеально отглаженной форме, Анаконда положила руки ему на плечи. Шепнула в приоткрывшиеся от удивления губы:

– Ты никогда меня не видел.

Леон четко сказал – никаких свидетелей.

– Конечно, – пробормотал консьерж с пустыми, как у пупса, глазами.

Она поднялась на последний этаж: дочь судьи жила под самой крышей. Крохотным препятствием на пути стала запертая дверь квартиры. Анаконда разломала один из дополнительных филактериев, которые получила от Леона. Хитрые и наверняка дорогие чары в простой белой коробочке, не взламывали замок, а аккуратно его отпирали, придавая рассеянной в воздухе энергии форму нужного ключа.

Сломав печать, Анаконда отперла дверь и бесшумно проникла внутрь.

Этэйн она нашла в одной из многочисленных комнат. Невероятно бледная и изможденная девушка лежала на кровати, до подбородка укрытая одеялом. Даже во сне она мелко дрожала, хотя в квартире было тепло.

Анаконда приблизилась к кровати. Нависла над Этэйн, сбросила одеяло (девушка задрожала еще сильней) и разломала филактерий. На прикрытое белой ночнушкой девичье тело опустились сплетенные чары, похожие на паутину с застывшими капельками росы. Сквозь тонкую ткань Анаконда увидела проступившие на мгновения руны – чары зарядили Этэйн силой. Потом голубоватое сияние погасло. Однако Анаконда не спешила отдавать ей отобранное одеяло. Взяв за плечи, легонько потрясла.

Дочь судьи не сразу открыла глаза, подернутые мутной дымкой, что часто селилась в глазах смертельно больных. Но в венах ее уже должна кипеть колдовская сила, заряженная чарами Леона… Впрочем, некогда рассуждать.

Анаконда шепнула, глядя Этэйн в глаза:

– Тебе безумно хочется прогуляться в Янтарный квартал прямо сейчас. Вставай, оденься и иди.

– Конечно, – искаженным эхом отозвалась та.

Даже, пожалуй, слишком быстро. Анаконда подозревала, что воля девушки сломана болезнью. Что ж, ей это только на руку.

Дочь судьи двигалась медленно, и ей не хватало сил даже на то, чтобы одеться. Пришлось, преодолевая брезгливость, помочь. Исключительно ради Леона.

Одетая Этэйн с осоловевшим взглядом вошла в лифт. Анаконда успела аккуратно запереть дверь печатью и впрыгнуть в кабину за дочкой судьи. Внушение должно было заставить консьержа и вовсе не замечать Анаконду. А значит, он собственными глазами видел, как Этэйн в одиночестве покидает дом.

Улыбнувшись, консьерж попытался выдавить слова приветствия, но ими же и подавился. Захрипел и навалился на стену, побледнев. А еле плетущаяся прежде Этэйн вдруг выпрямилась и расправила плечи. Анаконда удивленно вздернула брови, неотступно следуя за ней.

Память Этэйн не была полностью заморожена – в этом она отличалась от безмозглых зомби, делающих лишь то, что им приказал некромаг. Она не шла к нужному кварталу через весь город, а направилась к ближайшему портал-зеркалу. Теперь Анаконда держалась на безопасном расстоянии – всем прохожим, которые увидят их вместе, гипнозом память не стереть. Поэтому в портал-зеркало, который привел ее в Янтарный квартал, она шагнула на пару минут позже Этэйн. Из виду не потеряла, хотя в любом случае смогла бы с легкостью отыскать по оставленным следам.

С каждым шагом Этэйн становилась все сильней, а люди, окружающие ее, серели на глазах. Самые слабые хватались за сердце или начинали задыхаться от нехватки воздуха.