Терпень-трава

А телефон молчал… Это беспокоило меня всё больше и больше. То, что нам удалось детвору вывезти, это здорово. Причём, достаточно далеко увезти. Сколько бы я на своей «Варьке», да байрамовском «Москвичке» мог бы за один раз вывезти, да и куда? А тут, такая удачная оказия, слов нет. А телефон не звонит. И я, главное, позвонить не могу – мы так договорились. Условились даже: если что или чуть что, они мне тут же и позвонят. Но только они… А мне только ждать. Вот и жду! Но это тяжело. Томительно и тягостно. Лучше бы я там сейчас был, с ними, чем быть в глупом и тупом неведении. Там что-то происходит, важное, решающее… А ты и не знаешь, и повлиять на ситуацию не можешь… Даже подсказать… А он молчит. Молчит телефон. Кстати, так он же сигнал не ловит. Не ловит, с ужасом замечаю отсутствие характерного символа на дисплее. Мы из зоны приёма вышли! Далеко отъехали… Они не дозвонятся… И я не смогу!..

Окружающие не замечали моих проблем. Пронин, облепленный нетерпеливой, любопытной ребятнёй к реке ушёл: места им рыбной ловли показать и где купаться можно, за одно и Арсентия глянуть. Светлана Петровна, с гостьями, готовит лёгкий завтрак на свежем воздухе. Пузатый водитель, кряхтя, с трудом нагнувшись, под автобусом что-то внимательно разглядывает. Алексей Викторович, старший группы, потягиваясь, шумно носом дышит. Воздух-то вокруг хвойный, целебный. Аж в голову ударяет… Его от этого и покачивает. А на лице подобие блаженства. Оно, наверное, ярче бы проявилось, если бы не ночные алкогольные возлияния… Но это детали. Красота вокруг.

Да, красота…

А я места не находил.

Но что-то делал… Ключ нашёл от замка административного корпуса, где Арсентий жил. Он под дверным козырьком, почти на виду висел; дрова для летней печи приготовил, скоро понадобятся; воды для обеда принёс, как Светлана Петровна – явно отвлекая – попросила. Вроде бы суетился, а сам размышлял. Решал, не выгнать ли мне того зелёного, хозяйского, луазика, да не проехать в зону досягаемости… Почти полдень уже. Должно бы что-то и произойти… Должно. И как там мои земляки? Как они там, с мафией… Что с ними? Эх, зря согласился. Надо было не чапаевскими канонами руководствоваться, а матросовскими: закрывать амбразуру, и все дела.

А детвора, позавтракав, с криком и гиканьем пронеслась пару раз – туда-сюда по территории, и разбилась по интересам. Часть из них, найдя футбольный мяч, увлечённо гоняла его по пыльной волейбольной площадке. Часть ребят, более деловая, поднявшись метров на сто выше по течению реки, в превосходно устроенных природой заводях, сосредоточенно гипнотизировала покачивающиеся на водной поверхности поплавки, ревниво поглядывая на соседей-рыболовов. Удила рыбу на обед. Так тётя Света заказала: больших чтоб, и много. Другие, более младшие, с пронзительным визгом и смехом, весело плескались в воде в небольшом лягушатнике, что ниже по реке, где показал им дядя Костя. Водитель Виталий, усердно сопя, чистил картошку под руководством Светланы Петровны и Насти, которая африканка.

Алексей Викторович активно путался у футболистов под ногами, делая неожиданные для человека телодвижения, напрочь удивляя пацанов. Но они уворачивались, а он, теряя объект борьбы, останавливался, удивлённо разводил руками, и вновь бросался в пыльный эпицентр. Понятно, заядлый в прошлом «футболист». На одних воротах – это условно так, там по кирпичу вместо стоек – стояла тётя Вера. Высокая, крупная женщина, очень эмоциональная, светлокофейного цвета африканка, с короткой стрижкой. Пацаны, глядя на её азартное иноземное лицо, порой словно забывали, зачем они вообще здесь… Останавливались столбиками, замирали. Так всё в ней было интересно. «Гоу, гоу! Форвертс, форвертс! – едва не басом громко кричала она непонятные слова-выкрики, сверкая белками глаз и белыми зубами, размахивая длинными и полными руками. – Оу, чиз! Нес, чилдрен! Найс! Нес, гай!.. Майн гот! Майн гот!! Форвертс! Я! Я! Оу!..» – Вот так, кричала что-то интересное и непонятное. Заслушавшись, мальчишки нередко пропускали очередной гол в свои ворота, бросались потом отыгрываться… Другие ворота защищала Гретхен, что по-нашему тётя Света, высокая белобрысая немка. Она только взвизгивала в страхе, увёртываясь от мяча, в самые что ни на есть главные футбольные моменты. С удовольствием бегала потом за пролетевшим сквозь её ворота мячом, да и вообще… Не всегда и понятно было, «болеет» она или на воротах стоит. Но мяч с рук выбивала классно, дальше даже противоположных ворот, как из пушки. Ну, так, ноги какие у неё длинные! – понимающе переглядывались футболисты.

Играли без судьи – по-честному! – кто кого перекричит. Хотя матч проходил и при полном отсутствии зрителей, но на очень высоком эмоциональном накале, причём, на молодёжно-международном… Все – два, или сколько там, тайма… Счёт уже шёл на десятки забитых и пропущенных голов, почти астрономический, баскетбольный. Что ещё больше раззадоривало игроков.