Терпень-трава

– Не об этом сейчас, – остановил Кузьмич. – Не были мы! Слышите, не были мы! А нам по сколько годков? То-то!.. А не были мы потому, что всё время работали – план и соцобязательства на шее всегда сидел, страна, считай, вся, не до отпусков было… В лето ведь вся работа, потом и осень, потом и… А после ноябрьских-то, зимой, чего там, на юге том, делать? На санках кататься? Так это мы и здесь запросто можем. О чём говорю… Мы на государство всегда пахали, а они там, урюки, чёрные эти, апельсины с виноградом давили, да вино попивали.

– Апельсины тоже вырастить надо. – Заметил агроном Байрамов.

– Да. Кто-то же их там и окучивал, пропалывал… – Поддержал идею Пронин.

– Я не о детях с женщинами говорю, это они там, на плантациях у них, парятся. Я видел этих работничков в больших кепках, мужиков тех, джигитов, аксакалов, или как их… Они там, если когда и были на плантациях, корзины с урожаем пальчиком считали… Я сто раз это в киножурналах «Новости дня» видел. Мужики там испокон веку никогда не работали. Я где-то читал… Это у них – западло. Или на конях, в основном ворованных, саблей размахивая скакали, либо вино с песнями, под свежего барашка, пили… всего и делов. А в перерывах – торговали. Они товаром всегда занимались, конечным продуктом. Бабы, или рабы, – да, именно рабы! – вырастят товар тот, они и сбывают его. Где уговорами, где обманом… Главное, продать, главное навариться. Гнильё, или другую какую пакость им втюрить, нам, олухам, запросто. Это мы всегда говорим о чести, да справедливости… Они нет. Деньги – вот что для них главное. Где отару какую по-темну угнать, людей ли уворовать… я читал, – там запросто. Даже геройством считается. У них и сейчас так же – князья, так же – баи, так же подпольные ханы.

– А как же социализм, равенство, братство? – Подал голос Звягинцев.

– А хрен его знает, – отмахнулся Митронов. – Как оно было на самом деле. Отсюда и не разобрать. Хотя, если поразмыслить, всё вроде проясняется.

– И чего там вырисовывается?

– А то, что нам мозги всё время пудрили, про достижения разные…

– А космос, а урожаи, а прирост поголовья, электрификация, – как же?

– А я знаю! – перебил Пронин. – На зэках потому что всегда выезжали. Да! Сначала их вперёд пускали: трассу прокладывать, котлован копать, и прочее, потом уже, когда самое тяжёлое сделают, комсомольцев с флагами пускали… И дёшево и сердито. Ага! И деньги в карман государства… А работнику шестьдесят рублей в зарплату, и Ваня не чешись.

– Да, а жизнь проходит, мать её… Всё время в трудностях и заботах…

– Как до зарплаты дожить?

– Зато весело жили… – вдруг сладко пропел Байрамов. – Как бывало соберёмся у шурина ли, у деверя или у родителей… Как начнём бывало песни петь… До первых петухов почти.

– Ладно, ты, до петухов… – беззлобно передразнивая, прервал Звягинцев.

– Это ты с девками до петухов вертухался, а родители всегда рано по-хозяйству вставали… До зори.

– Эй, мужики, о чём это мы? – Потерял нить разговора Василий Кузьмич.

– Отклонились вроде… – Обрадовано вспомнил. – А, почему злости много вокруг стало?! А потому что видим, нас всё время обманывают, и не просто обманывают, а унижают или изничтожают наше достоинство, наши корни выветривают…

– Тут в точку, пожалуй. И чёрные поэтому уже нами верховодят…

Чужие.

– Девок наших молоденьких они в основном и портят. Генофонд…

– Так девки уже и сами… везде по миру.

– Так потому и уезжают, что на мужиков положиться нельзя… На нас, в смысле…

– Вот, бляха-муха, получается – правильно сегодня про нас бабы на собрании говорили. Мы во всём виноваты. Чего-то мы упустили в жизни, мужики… Выпустили из рук. А, мужики?

– А рода потому что нет, семьи самой… Вон, куда не глянь, одни мы – старики – и остались.

– Хорошо, правда, внуки какие ещё с нами…

– Да, это хорошо, что не всех туда с собой забрали маяться…

– Слушайте, что я тут недавно ночью удумал.

– Ну, Палыч, что, расскажи. А то молчишь всё, молчишь…

– Мысль такая интересная вроде пришла… Не спал как-то, не спал, и вдруг… Послушайте. Если наше государство сравнить с человеческим организмом… мы, наше село, как будто бы, например, мизинец правой ноги…

– Почему правой?

– Да пусть хоть левой… Так вот, и все остальные: сёла, посёлки – маленькие, средние очень большие и тому подобные города будут частичками этого тела… органами в смысле.

– Ну!..

– И если тело здоровое, не больное, все органы работают нормально, человеку легко, всё ему по силам. Так, да? А если мы все будем покидать родные места и уезжать в город, в Москву, или, не знаю…

– В Санкт-Петербург… – подсказал Митронов.

– Ага, в Санкт-Петербург, то что, скажите, с человеческим организмом произойдёт, если вся кровь к сердцу прильёт, либо к голове… Что получится?

– Голова лопнет, или сердце разорвётся.

– Вот, и я так подумал! То есть смотрите что получается, вот мы, мужики, пить водку перестали – спасибо, сухой закон! – и голове, и сердцу, и ногам легче стало. Легче, правда? Легче?

– Ну!