Терпение (СИ)

          От Вики на самом деле не было вестей почти пять лет. Когда Наталья увидела дочь на пороге своего дома, то поняла, что значит - не верить своим глазам. Вика приехала с трехлетней дочкой Леночкой и депрессией после убийства в пьяной драке ее сожителя и отца ребенка. Леночку она передала на руки бабушке Наташе, сама же лечила нервы в компании Маринки и Аси. Последняя тоже лечилась Маринкиной самогонкой, прерываясь на отдых от лечения нечасто, как правило, после лекций мужа о здоровом образе жизни. Колян бился с ней не один год, пытался сохранить семью, уберечь Асю от алкоголизма и его прелестей, но в последнее время сам сдался, позволяя себе и кратковременные гулянки, и длительные запои, создававшие проблемы на работе, дома, и в собственной исстрадавшейся душе. Его запои кончались драками с Асей, после которых она какое-то время тоже держалась, но потом снова оказывалась в компании Маринки. Когда же их общество пополнилось Викой, застолья участились.

          Вика страдала даже не потому, что потеряла отца своего ребенка, а скорее потому, что нужно было искать нового папу для Леночки, а сил на это уже не было. Да и кандидатур тоже.

          - Все мужики теперь делятся на тех, для кого я уже старая и на женатых. Но с женатиками я больше не связываюсь - не надо оно мне, надоело. А те, кого баб не разобрали - или дурачки какие-то, ли страшные, или алкоголики. - Говорила она Маринке.

          - Слушай, Вика, а ты вообще-то любила кого-нить? - спрашивала у нее Маринка.

          - Ой, да я всех люблю! - смеялась Вика. - Но уже охота замуж. Борщ варить. А для этого уже не любить надо, а поймать и не выпускать.

          - Ну да, поймаешь, а потом плеваться будешь, потому что не сладко с нелюбимым жить, - грустно возразила ей присутствовавшая как-то при подобном разговоре Ася.

          - Это ты про братца моего? - Вика покачала головой, - Он с тобой тоже, видать не сахар ложками жрет.

          - Да конечно, - согласилась Ася.

          - Чего вы не разбежитесь тогда? - вздохнула Маринка.

          - Да потому что... - привычно отмахнулась от нее Ася, - не к кому и некуда разбегаться.

          Вика посмотрела на нее с жалостью. Ася подурнела, располнела, и не скажешь, что когда-то считалась первой красавицей в округе. Она сама понимала, что оказалась никудышной ни женой, ни матерью - Колька мучился с ней, Костик страдал до такой степени, что отставал в развитии. Года два назад Колян даже хотел лишить ее материнских прав. Ася возмутилась, мало того, что он и отец не родной, так еще и отнять сына хочет, но муж был непреклонен. Тогда тетка Анна, теща, уговорила Кольку решение свое поменять, и он смягчился, вспомнив последний разговор с Любкой.

          - Терпения тебе, родной мой, хороший мой, любимый, больше ничего сказать тебе не могу... - сказала она ему тогда.

          И он решил терпеть. Терпеть Асю, свою жизнь, любовь, разбитое счастье...

          Спустя почти год после исчезновения Любы, Юля рассказала Коле, что его любимая теперь живет в монастыре, что Господь иногда ведет к себе большими скорбями, что она теперь счастлива и всех прощает.

          - Мне иногда кажется, будто она умерла... - после долгого молчания признался Коля.

          - Примерно так и есть, - тихо согласилась Юля, - для этой жизни она и правда умерла, но перерождается для другой.

          - Для какой? Чтобы монашкой стать? - угрюмо спросил Колян.

          - Знаешь, когда-то батюшка Любе сказал о Женихе... Когда она еще переживала из-за Ромки, была на исповеди, а отец Олег ей сказал, что она дождется другого Жениха... Вот, она Его дождалась, а Он, ее Жених дождался Любу... Ведь я думаю, что она, скорее всего и станет Христовой Невестой.

          Коля только молча покачал головой.

          - Она счастлива теперь, правда, - Юля взяла его за руку, - И ты живи, постарайся тоже найти свое счастье. Среди живых совсем гиблых людей не бывает. Пока человек живет, значит, он и измениться может.

          - Это ты про Аську? - усмехнулся Коля.

          - Не случайно же вы вместе... - улыбнулась Юля.

***

           Постриг Любы назначили на двадцать седьмое января. Морозным утром к монастырю подъехали две машины, в одной из которых были Павел, Юля и Аня, в другой - отец Олег с матушкой Ольгой. Аня робко прошагала за Юлей в Троицкий храм, Павел наотрез отказался присутствовать на постриге сестры.

          - Там одни попы, да бабы, - отмахивался он от жены, - к тому же и так - как хоронить ее... Не могу я. Жалко.

          Постриг должен был свершиться во время литургии. Специально для того, чтобы облечь в мантию Любовь, в монастырь прибыл Епископ Арсений. Юля с Аней, взяв себе по свечке, притаились почти у самых дверей. Оттуда они наблюдали, как расстилают ковровую дорожку в храме, Юля шепнула Ане, что по ней поползет Люба.

          - Что, прямо ползком? - не поверила Аня.

          - Ну да, как бы в знак смирения.

          - Ничего себе...