Терра

– А ты уверен, что у тебя есть пять лет?

– И я убил человека. Я уже его убил. Не из-за крови, из-за ебаного кокаина. Я уже мудак.

Он нес херню, это любому человеку в истерике свойственно, так что я к Мэрвину с пониманием.

– Но знаешь, на что я зол больше всего? Рядом со мной не было никого, кто объяснил бы мне, что происходит. Никого.

Мэрвин закурил, долго опалял зажигалкой кончик сигареты, потом обжегся, отбросил зажигалку на обочину, глубоко затянулся.

– И никакой он не политик. Он, блядь, портье в отеле. Мама врала.

– Ночной портье, – сказал я, и мы засмеялись. Мэрвин достал мобилу.

– Такси закажу. Поеду к маме. Я, блядь, сто лет так к маме не хотел.

– Конечно, с папой пообщаешься, так сразу к маме захочешь. Это все дети знают.

– Спасибо, что был со мной, – сказал Мэрвин со знакомым пафосом абсолютного отчаяния. Любил он поупиваться немножко своими исключительными бедами. Сказал ровно так, как будто скидываться с моста поедет.

И впервые, может быть, я подумал, а вдруг правда такое у него отчаяние?

Тогда я выпалил:

– У меня есть гениальная идея.

Она правда была. На поверхности лежала, мусором плыла по речке мыслей моих.

– Донорская кровь, – сказал я. – Как в сериальчиках про вампиров. И можешь расслабиться, жрать ее в неограниченных количествах, за большое бабло и в большой тайне. Это он ночной, блядь, портье. А ты крутой мужик.

Он поглядел на меня, как ребенок, как маленький мальчик на летчика. Я изрядно охуел, конечно, мне не хотелось вот так, с тошнотой от кофе и бессонной ночи, решать его судьбу.

– Господи, – сказал Мэрвин, прижав руку к сердцу. – Господи боже мой. Так же делала мама, почти так! Только еще нелегальнее! Это как в анекдоте, понимаешь? А что, так можно было?

Подъехало такси, и я сказал:

– Ну, пешкариком пойду, лады?

Не хотелось мне на тупую голову обсуждать эту гениальную идею.

– Боря, ты меня спас.

– Не-не-не, я тебя не спас. Подумаем об этом вместе. Потом. Езжай к маме. Давай-давай, пиздуй в тачку.

– Я тебе так благодарен.

– Ты, скотина бухая, в тачку садись и уезжай отсюда.

– Теперь жизнь наладится.

– Давай уже.

Наконец я его отправил. Мне вдруг стало очень нервно. Я вроде бы подал ему хорошую идею, а вроде и подтолкнул к чему-то неправильному, к очередному обману.

Я был прав и неправ.

– Папа, – позвал я. Он был мне очень нужен именно в этот момент, но отца нигде не было.

К утру я дошел до своего дома и увидел, что на моей элитной скамейке в моем элитном дворе сидит совсем не элитный Уолтер. Костюм на Уолтере был в разы дешевле, чем в прошлый раз, когда я его видел. Он осунулся, даже выбрит был похуже прежнего.

– Чего тебе надо? Как ты меня нашел? – спросил я.

– Мистер Шустов…

– Как ты меня нашел?

– По запаху. Я нашел вас по запаху.

Я закурил и выпустил дым ему в лицо.

– Дела не очень, да?

– Вы правы, мистер Шустов.

Фамилию мою он произносил странно, как-то на немецкий манер.

– Поддерживать порядок оказалось куда сложнее, чем я думал. И это требует много денег. Одному человеку такая задача, может быть, не под силу. Даже нескольким. Но я верю, что мое дело вдохновит еще многих. Мы на пути к созданию по-настоящему функционирующей организации. Я только репетирую.

Отрапортовал свое, аутист хренов.

– Вот этого не надо, – сказал я. – Рекламки свои лучше напечатай.

Уолтер выглядел очень усталым. Когда-то он был полон сил, надежд, у него была красивая мечта. Но не ему жаловаться, отец-то мой в землице, все от его красивой мечты.

Я глубоко затянулся, снова выдохнул дым. От ветра покачивались во дворе цепочные качельки, едва заметно поскрипывали. А между мной и Уолтером не хватало перекати-поля.

Мне вдруг вспомнилось, что как-то я тоже возвратился утром домой, а там Марисоль меня ждет, мозги помыть. И вот Уолтер теперь в такое же прекрасное утро явился не запылился.

Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро.

– Так что тебе надо? – спросил я, затушив сигарету о спинку скамейки совсем рядом с ним.

Я умел выглядеть угрожающим.

– Мистер Шустов, мне нужна ваша помощь. Сотрудничество.

– Серьезно, что ли?

– У меня не хватает крыс.

Охуел я от такой наглости изрядно, так и смотрел на него, приоткрыв рот. Серьезно, что ли?

– Померли все?

– Мистер Шустов, вы говорите жестокие вещи.

– Жестоко, что помрем все однажды, остальное перемелется. Я тебя спросил: передохли твои крыски? Как отец мой?

И Уолтер кивнул. Иногда хвалят за честность, но сегодня я был не из этих.

– Если мы запустим экологическую ситуацию в городе…

Экологическую, надо же.

– Так не запускай, – сказал я. – Чего тебе от меня надо? Ты мне отца убил.

– Ваш отец, мистер Шустов, был достойным зверем своего вида. Он не боялся.

– До самого конца не боялся.

А в конце все боятся. В детстве я мечтал умереть на сцене, как Миронов (ну, актером-то я при этом становиться не хотел, так что на сцену для акта умирания пробраться было бы сложно), а потом подумал, сколько б на тебя ни смотрело людей, все равно все они бесконечно отдалятся в оставшийся миг.

– Короче, – сказал я. – Ты меня не понял еще? Я не буду заниматься это херней.

– Мистер Шустов, нам требуется ваша помощь. Как крыса, вы должны…