Терра

Я наконец вышел из машины, пробежался под дождем и нырнул в дайнер, не выпуская телефона. Плюхнулся, значит, на первый попавшийся красный диванчик, подманил официантку жестом и наугад ткнул в два пункта меню под надписями «бургеры» и «милкшейки».

Все это время я говорил:

– Я делал это только один раз. Не скажу, что мне понравилось. Но я верю в свои инстинкты. Разве мы не задуманы для этого? Не знаю, получится ли у меня, но я должен, просто должен попытаться. Хуй бы с гриппом, хуй бы с «Калифорнией», я знаю, что будет. Твоя сотрудница Марисоль, не знаю фамилии, мне рассказывала о Сварте Дауэн. Не о чуме, а о чумной старушке-крыске, которая на самом-то деле старалась всех спасти. Я долгое время хотел быть как можно дальше от всего этого, понимаешь? Долгое время хотел забыть. Но теперь я хочу быть Сварте Дауэн. Ты меня понимаешь? Я не как мой отец, я не хочу там сгинуть. Но я хочу попробовать спасти людей, живых людей. Я хреновый человек, да ты уж точно знаешь. Но мне это важно. Правда важно. Не думай так обо мне, будто мне все равно.

Я говорил и другие всякие-разные вещи, все уже не вспомнить. Меня прорвало, я хотел рассказать Уолтеру, случайному, в общем-то, человеку, самые личные вещи – о выборе, который я сделал.

Остановился я, только когда девушка принесла мне апельсиновый милкшейк и бургер с голубым сыром. Аж слюни потекли.

– Хорошо, мистер Шустов. Я вас понимаю. Вам не стоит объяснять мне все. Я правда понимаю.

И я это знал, у меня было ощущение, что Уолтер понимает меня как никто. Он, сука, исхитрился выполнять свой долг, не выполняя его. Исхитрился найти себе, так сказать, применение на стороне.

Я жевал бургер, а Уолтер говорил:

– Вам не стоит винить себя, мистер Шустов. Никогда не поздно помочь этому миру. И нет плохих способов это сделать.

Сеанс самопоглаживания засчитан. Я даже хотел это сказать, но уж очень вкусной была котлетка.

– Раз уж вы решились, я буду рад видеть вас в наших рядах. От вас не понадобится многое. Это не работа на полную ставку, как вы понимаете.

– Нет, хуй тебе, – сказал я неразборчиво, пытаясь справиться с бургером и утихомирить бурю негодования одновременно. – Это исключительная мера. Я хочу помочь сейчас, и ты меня больше не увидишь. Если только в Калифорнии не найдется еще одна такая же каверна.

– Вряд ли.

– Это хорошо. Ну, давай ближе к делу. Встретимся обсудить?

– Нет, мистер Шустов, мы не встретимся. Завтра состоится закрытие каверны.

– Чего?

«Закрытие каверны», блядь, ух ты как пафосно.

– Завтра. Утром. В шесть утра начало мероприятия.

– А конец? – спросил я ошалело, хотелось засмеяться, но я не мог.

Тянул и тянул апельсиновый молочный коктейль через трубочку, никак тут было не остановиться.

– Этого мы не знаем. Как только все будет закончено. И если все будет закончено.

Могло случиться всякое, это да, в первую очередь выход новой чумы.

– Диктуй адрес.

– Это необходимо?

– Нет, я просто так спросил.

И он продиктовал. Я мог бы найти каверну и без циферок с буковками, но мне хотелось добавить в это все чего-то людского, простой человеческий навигатор, например.

Она за городом, в той стороне, о которой я и думал, конечно, по дороге на Вегас. Все предсказуемо.

– Лучше явиться чуть заранее, – сказал Уолтер.

На том и порешили, а потом я положил телефон на стол и некоторое время тупо смотрел на него, вслепую гоняя по тарелке ломтик маринованного огурца.

Завтра.

Чего-то такого я и ожидал, время не ждет, и без того тянули долго, но тут же пришли осознание, страх, меня крыло от близости моей вероятной смерти.

Одно дело спланировать нечто опасное, представить его себе, пусть даже во всех подробностях, другое дело оказаться за шаг до этого знаменательного события. С корабля прямо на бал!

Одно дело знать, что ты умрешь, а другое – диагностированный рак, который убьет тебя за год.

Кое-как, не помня себя и не считая сдачу, я расплатился и такой же странный, вымороженный доехал до дома. Перевязался, значит, и рухнул на кровать, врубил телик, «Энимал плэнет», от греха-то подальше.

Думал, ни за что не засну, никогда не засну, а вырубился минут через пятнадцать совершенно обычным, ничуть не торжественным, не благородным, не печальным образом.

Глава 26. Котлован

Еще один мамин родич, хер даже знает, кем он ей там приходился, рассказывал ей маленькой этакую историю про судьбу. Сам он мужик честный и смелый, ликвидатором был в Чернобыле, смирял, так сказать, ядерный огонь.

– Ничего там страшного, – говорил. – И именно это страшно.

Много не рассказывал, но кой-чего мамка у него выспросила. Значит так, самому ему после Чернобыля хоть бы хны, он же крысочка, и его здоровье в целом мало что пошатнуть может, кроме чистейшей темени, так что, в общем, история не про него. А может, и про него, и про всех нас заодно, это уж сами думайте.

Короче, было у него два друга, Антоха и Петька, они вместе там служили, работали на крыше реактора, в самом, так сказать, адском пекле, гребли расплавленный графит.