Терра политикана

Внешне сёстры не слишком походили одна на другую. Старших отличал невысокий рост и отсутствие признаков ожирения, вплоть до старости. Младшая, с простоватым лицом и таким же характером, была чуть повыше, пополнее и зауряднее внешностью, зато выделялась добротой и необычайной работоспособностью. Любое дело спорилось в её руках и выполнялось не из-под палки, а с какой-то изящной легкостью. Её чуть портили волосы, цвета прошлогодней соломы, зато красила постоянная улыбка на веснушчатом лице, резко отличавшая её от вечно грустящей Клавдии и высокомерной Марии.

Печальная старшая сестра уродилась шатенкой, а средняя, которая и станет героиней рассказа – черноволосой красавицей с тёмно-голубыми глазами…

Шёл поздний май 1946 года. По шальному цвели яблони и сирень. Речка Щеленка вошла в берега после разлива, а школа выплеснулась на улицу. Каждую перемену ученики проводили на пришкольной лужайке со спортивными снарядами, восторженно резвясь. Их крики наполняли парк (бывшее имение князей Оболенских) и были слышны на любом из деревенских концов.

Год, как закончилась война. Сказать, что люди тогда жили бедно, это слукавить, они влачили полунищенское существование на просторах необъятной страны. Народ в конец обносился – пять лет, как одежда исчезла из продажи (текстильная промышленность ещё в 1941 году была переориентирована на нужды фронта). Не секрет, что до пятидесятых годов, мужчины донашивали военную форму…

Что касается Колычёва и ближайших деревень, то положение их несколько смягчалось наличием огромного «Дома инвалидов общего типа», как называлось тогда это заведение, переименованное впоследствии в психоневрологический интернат. Более тысячи калечных, увечных, контуженных, обслуживали около пятисот женщин из окрестностей и полтора десятка мужчин на руководящих и технических должностях, тоже израненных и обожженных огнём войны. Положение с едой (в стране карточная система) считалось сносным и, благодаря социальному заведению, смертей от голода в окружающей местности почти не наблюдалось. С тряпками было похуже, но кое-как перебивались. В швейной мастерской, из остатков старых штор и тюля, умудрялись иной раз, выкраивать и шить «модные» платья…

Третий день многочисленное девичье племя деревни будоражила весть: в Доме инвалидов, в качестве заместителя директора, появился красавец капитан, увешанный наградами, всего 23 лет отроду. Воскресным вечером намечался концерт местной самодеятельности и танцы в деревенском клубе. Клубов было два: большой, тот, что находился в бывшем монастыре, функционирующий только в дневное время и общедоступный, деревенский, буквально через дорогу от первого.

Мария (все три сестры обслуживали инвалидов) дважды видела капитана и, даже сумела смутить его очень личным вопросом:

– Какие девушки вам больше нравятся?

Бывший военный, которого звали Георгий Бурмисторов, ответил с неуверенной робостью, что, мол все хороши и торопливо умчался, не то по делам, не то, чтобы скрыть растерянность.

Красавица Маша, берущая две октавы, являлась ярчайшей личностью в районной художественной самодеятельности. Она многократно, в течении войны, выступала перед ранеными в госпиталях Егорьевска, Коломны, Куровского и Орехово-Зуева и, после прослушивания специалистов (накануне описываемых событий) была приглашена в хор Пятницкого – знаменитейший музыкальный коллектив той эпохи. Теперь, эта без пяти минут артистка, мысленно уже примеряющая лавры будущей солистки, решила завоевать внимание перспективного молодого человека.

Герой, надо признать оказался довольно робок с женским полом. Среди десятков девиц, он высмотрел одну, показавшуюся ему попроще остальных (ей оказалась сестра Марии Ольга) и дважды, со стеснительной галантностью приглашал её на вальс.

Мария, уже исполнив три песни вначале концертной программы («Орлёнок», «Катюша», и «Землянка»), не дождавшись приглашения на танец, подошла к младшей сестре:

–Я гляжу ухажёра нашла. Ишь как раскраснелась. Не стыдно тебе вальс в сапогах танцевать?

–Все девки в сапогах, да бурках. Чего ж стыдится-то? Туфли только у тебя, да Гальки – соседки, а пригласил он не вас, а меня. Ты почему злишься, Маша?

Мария украдкой скосила глаз на капитана, стоящего метрах в пяти:

– Вы топтались как корова с бараном. Разве так вальс танцуют?

Не слишком просторное помещение клуба, если и не было забито под завязку, то заполнено изрядно. На более чем шесть десятков потенциальных невест, нашлось полторы дюжины инвалидов войны, три полноценных кавалера жениховского возраста и четырнадцать маловозрастных ребят семнадцати-восемнадцати лет. Впоследствии, году к 1950-му все они будут расхватаны, а моё поколение, спустя пару десятилетий, удивляться: почему в деревне так много мужчин, женатых на дамах, лет на шесть восемь старше себя?..