Терра политикана

В 1949 году на страну вновь свалился голод. Дом инвалидов спас местных и в этот раз. Директора, за успешное преодоление трудностей, перевели на хиреющий бондарный завод, где он не сробел, вывел вновь возглавленный коллектив в передовые, причём, кроме бочек, кадок, ведерок и прочих ёмкостей, освоил производство тележных колёс – вещь незаменимую для гужевого транспорта.

Когда талантливый хозяйственный руководитель и на новом поприще достиг успеха, его перебросили в Киев, назначив директором драмтеатра, а, спустя некоторое время, на аналогичную должность в цирке… Неисповедимы пути советских чиновников, вернее принципы, по которым они назначались…

Преимущественно с запада плыли облака. Жизнь простых людей медленно и постепенно налаживалась. Мужчин в окрестностях стало гораздо больше – армию потихоньку сокращали и возвращались молодые люди, едва понюхавшие порох, а то и вовсе не принимавшие участия в боях.

Из Москвы доходили вести об очередном крупном судебном процессе, по так называемому «Ленинградскому делу». Назывались фамилии: Кузнецов, Вознесенский, Попков…

На должность директора прибыл очередной полковник, по фамилии Градов, уступающий предшественнику в деловых качествах, зато превосходящий его ростом и бравой выправкой.

С новым начальником прислали, вернее – пригнали персональный автомобиль «Победа», две полуторки и ленд-лизовский «Студебеккер». В МООСО, на старую площадь стали ездить по делам и с отчётами не на перекладных, а от места до места.

В деревне появилось радио с электричеством. В Москве практически исчезли кремлежители, целые когорты которых заселились в средневековую крепость в 1918 году, после драпа октябрьских переворотчиков из Питера. Многие из них ушли в насильственное небытие, а остальные расселились по квартирам, дачам и, даже, лагерям…

Дочь, Любочку отдали в только, что отстроенный детский сад и заведующая – Мария Сергеевна, отмечала перед авторитетной родительницей ранние способности ребёнка. Надо отметить: местная элита безоговорочно приняла товарища Бурмистрову, как тогда казённо выражались, в свои ряды. На работе, да и на улице, обычный люд обращался к ней исключительно: Мария Петровна. Стараниями мужа она влилась в ряды обширной партийной организации деревни, процентов семьдесят которой составляли инвалиды социального заведения, многие – прикованные к кровати.

Мария с подросткового возраста обладала задатками лидера, что признавали и класс, и школа в целом. Война, однако, расставила немного другие акценты: среди Машиных одноклассников, двое оказались Героями Советского Союза – Зинаида Самсонова и Иван Яснов. Они не вернулись в Колычево. Зина, которой посвящены стихи знаменитой поэтессы Юлии Друниной:

Знаешь Зинка, я против грусти,

Но сегодня она не в счёт.

Где-то в яблочном захолустье

Мама, мамка твоя живёт…,

положила голову в Белоруссии, близ села Озаричи, летом 1944 года, а весельчак т озорник Ваня, одним из первых ворвавшийся на своём танке в Берлин, скончался в Сталинградском госпитале в 1946 году.

Так оказалось, что жила Мария Петровна Бурмистрова на главной деревенской улице, носящей с 1945 года имя Зинаиды Самсоновой, своей недавней подружки, ставшей в одночасье известной героиней. Дома их стояли друг от друга метрах в ста пятидесяти.

Библиотекарша пошепталась с мужем, тот на следующий день наведался в директорский кабинет, на втором этаже колокольни, и, тётя Маня Самсонова, в счёт заслуг дочери, была выдвинута на пост заведующей баней-прачечной…

Шли недели, месяцы. Младшая сестра нашла общий язык с тихоней Сережей Логиновым и вышла за него, ни капельки впоследствии не пожалев. Сергей, неутомимый труженик, отстроил на диво красивый просторный дом, в котором появился на свет их первенец – Коля, будущий Коля Мастер.

Не слишком твёрдо держащийся на ногах Степан и жена его Клавдия тоже не дремали – у них, неделю спустя родилась Света – второй ребёнок, после Люси.

На далёком Корейском полуострове полыхала война, но понять что-либо из газетных и радионовостей обычным людям было трудно – оглушительный треск пропаганды, кроме лозунгов, призывов и прочей мишуры в головах ничего не оставлял. Простой обыватель наивно рассуждал: «Коли они за нас, подмогли бы «северным», да грохнули по супостатам…»