Терра политикана

Библиотечные обязанности не особо обременяли Марию – читатели в помещение не ломились. В редкий день случалось более десятка посетителей, да и тех больше интересовали газеты и журналы. Количество книг на момент ареста всесильного министра Абакумова, достигло двадцати тысяч, правда, в большей мере, за счёт макулатурной литературы и цитатников, но уже встречались добротные стихотворные сборники о войне. Правдивая проза о лихолетье (лейтенантская) появится позднее, а пока накатывал девятый вал агитпромовской пены о героях, не спящих по восемь суток кряду, не евших по две недели, но думающих только о социализме, колхозной деревне и коммунистической партии, а ещё способных в одиночку переколоть штыком (патроны кончились) полк вермахта. Вопросов, почему партия и Сталин не позаботились о еде и патронах, задавать было нельзя – чревато 58-ой статьёй.

Георгий, ушедший на фронт со второго курса филологического факультета (он не возвратился на учёбу) иногда, в домашней обстановке тихо подшучивал:

– Литературный герой современности должен обладать хорошим аппетитом…

Не менее полутора тысяч книг Мария Петровна списала и потихоньку перетаскала домой. Полки для книг не очень умело сколотил муж. Мать ворчала: «Одна пылища от ваших книг».

К тридцатипятилетию октябрьской революции готовили большой концерт в клубе дома инвалидов. Семитское население щемили по всем фронтам, даже школьников евреев стали подтравливать соученики, не без подсказки педагогической администрации. Сталин уже выступил на 19 съезде с программой, ужаснувшей партийных функционеров, а жить ему оставалось чуть менее четырёх месяцев.

Готовила концертную программу лично Мария, при активном участии мужа. На роль конферансье выдвинули языкастого хохмача Митьку Ряжнова, способного замысловатой болтовней заполнить любую паузу. Мероприятие прошло на ура. Когда готовили за занавесом сценку из спектакля, ведущий хромоног с протезной конечностью, сыпал каламбурами и анекдотами, но особенно запомнились переделанная им песенка и злободневный стишок. Куплетик он спел без аккомпанемента, зато под смех зрителей:

Самолёт – хорошо

Пароход – хорошо

И трамвай – хорошо

А кобыле – легче…

Последнюю строчку, им сочиненную, читатель, избалованный излишеством, не оценит, скорее всего, тогда, лошадь заменяла и транспорт, и трактор…

Две строчки, первая из которых принадлежала ему, он выдал под одобрительный шум:

Противник – малохольный жид

И враг бежит, бежит, бежит.

Вскоре Сара Фишелевна Грюнберг, вышла замуж за коллегу и превратилась в любимую учительницу русского языка и литературы Светлану Филипповну Медведеву….

Как-то январским днём 1953 года заглянул в библиотеку директор Градов, собственной, холёной, гладко выбритой персоной:

– Как ваши дела Мария Петровна? Всё ли в библиотеке в порядке?

Жена заместителя директора встревоженно подумала: «Зачем припёрся?», но вида не подала и, с официальной суховатой вежливостью ответила:

– Да, товарищ Градов, всё в полном порядке.

– А мне доложили, что у вас запрещенный Есенин имеется. Не дадите ли его почитать? И ещё: зачем так казённо обращаться? Гораздо проще по имени отчеству, вам, можно просто по имени.

Мария лихорадочно соображала: он что, пытается поймать на запрещёнке, или клинья ко мне подбивает, а, может и вправду лишь хочет почитать книжки великого поэта? Не совсем уверенно улыбнувшись, библиотекарша возразила:

– Что вы, сомнительная литература, по которой принимались решения, списана полностью. Вот, пожалуйста, копия акта: Мандельштам, Васильев, Хлебников, Багрицкий, Пильняк, Ахматова, Гумилев, Зощенко… списано и уничтожено… глядите – число, подписи членов комиссии.

– Да я понял, но фамилия Есенин что-то вами не названа. Я же просто почитать хотел.

– Есть там Есенин и ещё десяток авторов, я не стала перечислять всех, чтобы не утомить.

– Жаль, жаль – Градов мечтательно облокотился на стойку перед библиотекарским столом:

Я скажу: не надо рая,

Дайте родину мою…

Мартовское известие о болезни Сталина, поразило страну неожиданностью и нелепостью. Казалось, что великий вождь и болезнь, а, тем более смерть, – вещи не совместимые. Природа, однако, доказала – доктрина Марса никакого влияния на продолжительность (естественную) жизни не имеет.

Градову и Бурмистрову посчастливилось на траурном прощании с вождём поприсутствовать. Вернулись руководители дома инвалидов изрядно помятыми и растерянными.

Жизнь завертелась с карусельной быстротой и невероятными, почти революционными изменениями. Мгновенно, как5 по волшебству, прекратилось «дело врачей», свелась на нет антисемитская истерия и был арестован страшный Рюмин. Из лагерей высыпали толпы амнистированных уголовников и немногие политические, имеющие связи и родственников «наверху». Не прошло и четырёх месяцев, как арестовали всесильного Лаврентия Берию, а заодно, наиболее одиозных фигур тайной полиции, вроде Гоглидзе, Мешика, Кобулова, Деканозова и пр.