Терра политикана

Ближе к осени, на репетицию хора заявился молодой симпатичный инвалид высокого роста, с манерами явно не деревенского интеллигента. Звали его Володей Орловым, а инвалидом он являлся чисто номинальным. В реальности, этот недавний выходец из лагеря, осужденный по делу КМП (коммунистическая партия молодежи)) в 1948 году, лишился жилья в Москве (родственники, арестованные как ЧСИР, сгинули в голодном 1949-ом), но не обладая пробивными способностями ми желанием работать (увы), оказался в доме инвалидов. Таких набирались десятки. Вскоре им начнут строить жильё, на зависть местным жителям, и, половину населения Перспективной улицы, а, также добрую треть Парковой составят выходцы из Дома инвалидов. Выражаясь армейским языком, из целой роты «вольноотпущенников», с жильём в придачу, на работу устроилось меньше отделения, а точнее – трое, из которых двое пошли по руководящей линии (зав. сапожной мастерской и шеф повар огромной столовой), а один (Митька Ряжнов),остался до смерти верен пролетарской должности дровокола. Остальные, В ТОМ ЧИСЛЕ И Володя Орлов, займутся паразитическим образом жизни, черпая у государства, вдруг ставшего добрым, всяческие блага, вплоть до получения автомобилей и бесплатного питания (калорийного и разнообразного). У приезжающих в Колычёво людей глаза на лоб лезли от небывальщины коммунизма местного разлива… Но я отвлёкся.

Володя внимательно наблюдал за потугами сбродного хора, в который записались в основном обормоты без слуха и голоса, да пяток женщин из дома инвалидов, не знающих чем заняться, около получаса, и пошел знакомиться с завклубом.

– Здравствуйте Мария э…

– Петровна.

– Замечательно. Вы такая юная… Позвольте узнать сколько вас вёсен? Слово лет в вам не подходит.

Боря Максимом, один из дравшихся на библиотечном крыльце, с иронией влез:

– Ей тридцать вторая осень предстоит…

Гордая библиотекарша, оглядев кандидата и не обнаружа явной инвалидности, кое-что скумекав, вежливо-нейтральным тоном пригласила его как-нибудь заглянуть в библиотеку, там, мол, и будет о чём поговорить.

–Неужели есть что-то новенькое, интересное?

– удивлённо спросил Володя, барабаня пальцами по сцене.

– Я вас в библиотеке никогда не видела. О каком новеньком можно говорить, если и старенькое не видели? Что касается новенького, то пришёл великолепный роман Леонова «Русский лес», книга огромная по объему и захватывающая по содержанию…

Отношения завязались. А как же Градов? Никак. Зачем неглупой, солидной, по деревенским меркам, женщине, бесперспективная, в какой-то степени унижающая её связь? Дома, в откровенном разговоре с матерью, с долей самоиронии Мария произнесла:

– Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Мать, женщина тихая, но далеко не дура, горько вздохнула, отложив вязальные спицы:

– Эх Маня! По мне они оба, один – кот, другой – козёл – бесполезные в хозяйстве, от них одна вонь, а шерсти и мяса не дождёшься.

– Что ты мать так плохо отзываешься о людях. Володя, например – очень умный.

– Умный, но не рукастый – одним умом хату не покроишь.

Седьмого ноября, оглядывая сотенные ряды деревенской демонстрации, Володя Орлов, идущий под руку с Марией, негромко продекламировал двустишие собственного сочинения:

Народ вокруг и гол, и нищ,

Но сколько красных полотнищ!

Буквально через два дня, со службы вернулся бравый морячок, старшина первой статьи Толя Марков – корабельный механик-моторист, отличник боевой и политической подготовки, член партии. Он завистливо заглядывался на Марию ещё до службы, лет, пожалуй, с пятнадцати, но семилетняя разница в возрасте, не позволяла тогда думать о чём-то всерьёз, а вскоре она вышла замуж за Георгия. Сейчас ему исполнилось двадцать пять, а Марии должно было стукнуть тридцать два. На первых порах ничто, казалось бы, не предвещало их сближения: у библиотекарши с некоторой вялость развивался роман с бывшим московским оппозиционером – неумехой, а экс морячок старательно охмурял юную Любу Яснову – двоюродную сестру Героя Советского Союза. Эту Любу прозвали за капризную спесь нищей барыней. Ровесники и приятели Толи старательно отговаривали его от попыток закрутить роман со вздорной и взбалмошной девицей – не создана та, дескать, для семьи. Дальнейшая жизнь показала их правоту, а старшина первой статьи, получив три немотивированных скандала за неделю общения, охладел к «психической» подруге.