Терракотовые дни

То ли допрос, то ли беседа продолжалась часа полтора. Ланге что-то черкал у себя в блокноте, но когда спрашивать уже было нечего, просто захлопнул его, отмечая завершение разговора.

— Ну что же… — сказал он, — я вас больше не задерживаю.

Ланге нажал на кнопку звонка, прикрепленного снизу столешницы. Через пару минут на пороге появился дежурный:

— Заберите арестованного.

— Куда? — спросил полицай.

— Верните его назад…

Циберлович выглядел ошарашенным:

— Как это «назад»? Я же с вами… Я же вам…

Но дежурный тащил его прочь. За ними закрылась дверь.

Немецкие техники что-то творили в котельной, и по трубам отопления, по батареям, носилось что-то, грохотало на поворотах, словно товарняк, на прямых хохотало злым, астматическим смехом.

Ланге встал с места, подошел к окну.

— Так что вы говорите за дело было на него заведено?.. — спросил он.

Но Бойко не ответил, а спросил сам?

— А где это «назад»?

— За городом есть небольшой пансионат для евреев. Может, вам известно, что жиды — совершенно чуждый элемент для Новой Европы.

— И что с ним будет?..

— Его расстреляют сегодня-завтра.

— Но как же так! Он же нам помог!

Ланге пожал плечами:

— Чем же? Тем, что навел на банк бандитов? Да что вы так переживаете? Расстреливать все равно его будете не вы!

— Какая разница! Я работаю с вами, на вас… Значит, я тоже в ответе. Любому преступлению должно быть адекватное наказание. Глупо из-за трех копеек рубить голову! От силы — только руку!

— Вы так думаете?.. А вам не кажется, что одна отсеченная голова спасет десятки рук?.. К чему плодить калек? Да и не такое уж малое преступление — организация нападения на банк!

— Так не было никакого нападения! И, может, не будет!

— Ну вот видите! И я к тому: отрубим одну голову, дадим урок жестокости…

— Храни нас господи хоть как-то, хоть немного, ибо дела наши страшные…

— Не говорите глупостей, Владимир. Евреи издревле были пособниками бандитов. Покончим с евреями — покончим с преступностью.

— А как же правосудие?

— Мне кажется — это и есть правосудие. Быстрое и суровое. Как раз по законам военного времени.

* * *

И снова было утро: холодное, туманное. Хотелось зарыться под одеяло, не высовывать даже нос. Сказать: мама, я не пойду сегодня в школу. И вообще, никуда не пойду — кем бы вы ни были, откуда бы ни явились.

Но все было не так просто — эти люди уже разбудили почти всю Европу.

— Выходить — строиться! Выходить — строиться! — орал на улице какой-то фельдфебель. Вероятно, из всего богатства русского языка, он обходился лишь этими двумя словами.

Открылись двери склада. Открылись тяжело со скрипом — смазать петли было некому. На пороге появился счетовод с бумагой. Он стал бросать в темноту слова, словно гири. Некоторые подымались не без облегчения: плохо или хорошо, но ожидание неизвестности заканчивалось.

Среди прочих фамилий прозвучало:

— Циберлович Зиновий Якович… Циберлович Марк Зиновьевич…

Отец поднялся. Марик подумал: а что будет, если сделать вид, что он — не он?.. Но даже если его не вытолкают свои же, то какая разница — ведь придет день, и из этого барака выведут последнего еврея. А может, что-то случится именно сегодня, может все обойдется?.. Ведь евреи — избранный народ — разве не так?..

— Циберлович Марк… — повторил счетовод.

— Иду, иду уже… — отозвался Марик.

Вышли из барака. Построились в колонну по четыре.

— Шагом марш! — скомандовал офицер.

Двинулись солдаты, двинулась и колонна.

— Да что же это такое! — зашептал Марик. — Нас ведут на расстрел, а вы все равно шагаете в ногу!

Отец незаметно дернул его за рукав:

— Марик, успокойся, не позорь меня — веди себя прилично…

Перед ними мама говорила своей дочери:

— Софа, не ковыряйся в носу…

Такие дела…

Битва над городом

Издалека, из-за линии фронта, пришло донесенье — в Миронове, на аэродроме, истребительной авиации разворачивается еще одна авиагруппа — VI/JG13 «Летающие шуты» «Чертовой дюжины».

И командиры со звездами в петлицах, склонившись над картами, предложили — а не раздолбать ли их прямо на земле?..

На том и порешили.

Штурмовики взлетели еще в темноте. Взяли курс на юго-запад, чтоб обойти фронт по морю, рассвет встретили над водой.

В точке встречи штурмовиков догнало истребительное прикрытие. Командир штурмовой группы чуть качнул ручку: вижу вас.

…На аэродроме же в Миронове на дежурство заступил новый офицер. Он зевнул и включил приемник, дождался пока разогреются лампы…

Море под крылом ударило волной последний раз и закончилось. Штурмовики перестроились в боевой ордер. Истребители отвалили чуть выше. Бомбардиры отщелкнули предохранители — сейчас начнется.

… А дежурный покрутил ручку, подгоняя ниточку шкалы под отметку «Belgrad» — в громкоговорителе заиграли позывные. Офицер удовлетворенно кивнул — он попал на начало трансляции. Затем нажал на кнопку, и из всех ретрансляторов еще спящего аэродрома понеслось:

Vor der Kaserne vor dem großen Tor
Stand eine Laterne und steht sie noch davor

Ничего, решительно ничего не предвещало будущей бойни.