Терракотовые дни

…Поезд громыхал на стыках. Проносился через спящие станицы, перелетал через дребезжащие мосты над реками, речками, ручьями и просто оврагами. Будил поставленных на них для охраны красноармейцев. Те протирали глаза и проверяли — на месте ли винтовка. И продолжали спать…

На восток поезд шел почти в одиночестве, обгоняя на полустанках поезда с эвакуируемыми машинами, станками — не людьми. Зато навстречу неслись поезда, набитые под завязку солдатами.

В поездах, идущих на запад, пели — иногда весело, иногда не очень… В поезде на восток все больше стонали. В углу вагона бредил сержант: каждую ночь он ходил в атаку почему-то на финский, «миллионный» дот.[12]

Обычно раненые плохо переносили дорогу, часто умирали. Но майор, напротив, выздоравливал быстро.

В Балашове он поднялся на койке.

В Саратове потребовал, чтоб его носилки перевесили к окну, на место умершего в дороге артиллерийского лейтенанта. И уже с нового места смотрел, как под проходящим по мосту поездом течет Волга, как по ней медленно ползут баржи.

Под Актюбинском он впервые встал на ноги, прошелся шатающейся походкой. Хватило его ровно на две койки. Его подхватили под руки, снова уложили, но уже на разъезде под Казалинском он выбрался в тамбур, чтоб глотнуть свежего воздуха. Воздух был горяч, но тянуло гнилью то ли от Сырдарьи, то ли от самого Арала. Майор попробовал вытребовать у проводника папироску, но был пойман на этом медсестрой и со скандалом изгнан обратно в вагон.

А на вокзале в Ташкенте на землю сошел сам. Хотел молодцевато спрыгнуть на землю, но понял: на это его не хватит.

В госпитале на первом же обходе отрапортовал доктору:

— Готов к выписке… И отправке в действующую армию.

Тот улыбнулся, но покачал головой:

— Не волнуйтесь. Вам обязательно хватит войны… Еще успеете стать генералом…

Промежуточное дело

Бойко разбудили грубо: в самый сон его кто-то стал трясти за плечо.

Снилось ему: Сыскаревское кладбище вышло из своих границ. Выплеснулось на улицы, могилы заползали в сады, отрывались возле порогов домов, ждали, что кто-то упадет в них.

По улицам бродила смерть. Он встречается с ней, здоровались друг с другом и шли дальше — каждый по своим делам.

Сон был жутким, но в нем он чувствовал силу, поэтому просыпаться не хотелось. Не открывая глаза, он пробормотал, пытаясь досмотреть сон:

— Пошел вон. Вот так сразу и пошел вон…

Конечно же, это не помогло — его посетитель не для того прошел полгорода, чтоб так просто отступить:

— Владимир, просыпайтесь. Срочное дело.

Сказано было негромко, но Владимир тут же раскрыл глаза и сел на постели: да, он не ошибся: перед ним стоял Ланге.

Извиняться? — подумал Владимир. — Да ну его, сделаем вид, что я спросонья забыл.

— Что за дело такое?

— Что за дело! — Ланге выглядел немного взвинченным. — На хлебозавод привезли мешки с мукой, срочно надо разгрузить!

Бойко на секунду опешил. Но Ланге продолжил:

— Ну какие у нас с вами могут быть дела? Сплошной криминал. На станции пропала цистерна.

— С чем цистерна? Со спиртом?..

Ланге поморщился и повел носом:

— Ну вот национальная особенность — если что, так сразу спирт украли. Керосин… Одевайтесь.

Пока Бойко одевался, он попытался оправдаться:

— Между прочим, сегодня суббота, день выходной.

Но Ланге отмахнулся от этого как от несущественного: