Терракотовые дни

— Это вы к тому, что гений и злодейство — несовместимы. Думаю, эту фразу придумал какой-то гений, исключительно чтоб отвлечь внимание от своего злодейства. Если бы Леонардо знал, сколько будет стоить его "Джоконда", он бы наверняка сделал несколько копий и через подставных лиц продал бы их в разных уголках Европы. Таким образом, мы бы лишены нужды ездить через всю Европу, чтобы посмотреть на то или иное полотно. Шедевров бы хватило на все столицы. Я думаю так: если у тебя есть какой-то дар, умение, которое выделяет тебя среди прочих, — твой долг использовать его как можно чаще. Во-первых, это благотворно для дарования, оно развивается. Во-вторых, он выделяет носителя из общей массы, возвышает его…

Ланге обмакнул перо в чернильницу и продолжил:

"…Славяне — это древнее низшее арийское племя.

Бытует заблуждение, что у низших рас и преступность имеет характер примитивный, бытовой.

Это не совсем так. Напротив, порой поведение славянских преступников наполнено такой хитростью, которую трудно встретить в Европе.

Следует так же отметить иррациональность, нелогичность отдельных русских преступлений. Это вносит определенный элемент хаоса.

Что это — звериное чутье?…"

А действительно, что это? — задумался Ланге. Самостоятельно ответа не нашел. Решил спросил у Бойко. Перевел и прочел эту часть Владимиру:

— Что вы думаете по этому поводу?

— По какому из них? Про хитрость или нелогичность?

— Скорей второе… Я не говорю про нестандартные ходы, а, скажем, про несоответствие результатов и усилий… Когда добыча не может окупить приготовлений. Или, напротив, украдено что-то такое, что невозможно сбыть, что связывает руки. Такое у вас бывало?

— Бывало и довольно часто. Думаю, нелогичность — это просто глупость. Кто-то что-то недодумал. Положился на чудо, на авось.

— И что в таких случаях вы делаете?

— Пожимаю плечами. Что тут еще можно сделать.

Ланге сделал вид, что понял Владимира, кивнул головой, принялся писать далее. Когда пальцы устали, отложил перо, потянулся на стуле. Суставы захрустели так, что Бойко вздрогнул и оторвался от журнала:

— Это у вас отложение солей началось. От кабинетной работы, — заметил Владимир. — В старости ревматизм вам обеспечен. Это мне один доктор рассказывал.

Ланге кивнул безразлично: грядущая старость его не волновала. До нее еще следовало дожить различными правдами-неправдами.

— А, пустяки… — ответил он, прищурившись. — Я себе дом заведу. И чтоб камин в нем был — кабана можно запечь. Вот буду возле камина и греться.

— От каминов только сквозняки…

— А вы так и будете до старости бегать, ловить карманников? Стрелять по бандитам, которые облагают бабушек данью?.. Однажды вы окажетесь медленней их и ваша гибель будет бесславной.

О том, что трактат, лежащий перед ним, наличие преступности отвергал, Ланге почему-то об этом умолчал.

— Какие у вас вообще жизненные перспективы, Владимир? Что за будущее вы рисуете себе перед сном?

Владимир пожал плечами, улыбнулся довольно глуповато.

— Как-то не задумывался об этом. Может, вы очертите мои перспективы.

— Охотно. Вы сделали правильно, что решили сотрудничать с новым порядком. Думаю, руководство Новой Европы по достоинству оценит подобный шаг. Рано или поздно вы получите права полноправного гражданина Рейха… Надеюсь, вы остепенитесь, женитесь…

— Ну да, конечно! Мы состаримся, будем ездить к друг другу в гости, сидеть на завалинке. Скажите, Отто, у вас в Берлине есть где-нибудь завалинка рядом с Рейхстагом?

— Нет, — усмехнулся Ланге.

— И у меня нету. Но вы не беспокойтесь: как только вы соберетесь ко мне в гости, я тотчас чего-то завалю. Мы сядем, будем калякать по-стариковски, петь песни старые, задушевные… Вроде "Deutschland, Deutschland, uber alles".

— Вам лишь бы хохмить. Вроде бы, умный человек, но иногда с вами разговаривать совершенно невозможно.

— Простите, Отто, но откровенность за откровенность… Вы ко мне относитесь неплохо. И в комендатуре на меня большинство ваших друзей смотрят не искоса. Это дорогого стоит… Но на простых людей, скажем, на того же Зотова — они плюют. А герр Штапенбенек и на меня готов плюнуть. А я ведь так понял, у него власти побольше, чем у вас.

Ланге вздохнул глубоко и тяжко:

— Хорошо… Откровенность за откровенность. Скажу честно — официальная точка зрения такова, что только чистокровные граждане Германии обладают полнотой прав. На оккупированных территориях это умалчивается, но, думаю, просочится рано или поздно. Хотя сначала права коренных немцев получат фольксдойчи. Затем лифляндцы…

— Это кто?

— Эстонцы, финны, латыши, латвийцы. Затем — украинцы, белорусы. А там и до некоторых русских дойдет время. Повторится история Римской империи.

— Простите?..