Террариум черепах (СИ)

- Одной любви для брака мало. Вначале вроде всё

замечательно, а потом любовь проходит, чувства

притупляются, разногласий становится всё больше. Итог

- людей тошнит друг от друга. И они благополучно

разводятся.

- Философски, - тяну я. - А вас с Беллой друг

от друга не начнёт тошнить?

- У нас с Беллой взаимовыгодное сотрудничество. Мы

с ней друзья. Идеальный брак.

- Хрень это, а не брак.

- Кому как, - пожимает плечами Олег.

- Любовь, значит, для брака уже не катит?

Он качает головой.

- Обидно…

Допиваю вино и говорю:

- Слушай, принеси ещё чего-нибудь выпить. Пожалуйста.

- Твоя мать потом скажет, что я тебя споил.

- Так ты возьми так, чтобы она не заметила. А я,

если что, скажу, что Макса заставила. Его не жалко.

Олег улыбается и кивает.

- Хорошо.

Я иду к мусорке у входа, выбрасываю пустую бутылку

и возвращаюсь обратно. Украдкой заглядываю в зал. Олег

треплется с каким-то темноволосым парнем лет двадцати.

Мне виден только его профиль. Даже по этому профилю

мне становится понятно, что собеседнику скучно и он

жаждет побыстрее смыться отсюда. Парень то и дело

оглядывается по сторонам, без интереса скользит взглядом

по обстановке. Его лицо кажется мне смутно знакомым.

Я вновь прячусь за стеной, раздумывая, принесёт ли

мне Олег долгожданную выпивку. Появляется, однако, не

он. Темноволосый подходит ко мне, протягивает мне

бурбон и говорит:

- Попросил передать бутылку той милой девушке в

парадном.

Я киваю и беру бутылку.

- Он теперь малолеток спаивает, - скучающе обронил

парень.

Я внимательно смотрю на него. Я где-то его видела…

- Аня, - вспоминает он.

- Художник! - доходит до меня.

- Собственной персоной.

- А ты чё тут делаешь?

- Я младший брат жениха.

Парень из трейлера.

Я усмехаюсь и протягиваю ладонь.

- Очень приятно, младшая сестра невесты.

Он тоже усмехается и пожимает мою руку.

- Вот так совпадение.

- Это точно, - отвечаю я и прикладываюсь к бутылке.

Не стоило мне, наверное, смешивать…

- Может, свалим отсюда? - спрашивает Володя.

- Куда?

- Новый год праздновать.

- Я не праздную Новый год, - качаю головой я.

- Да просто нажрёмся, как свиньи, и всё.

- Я и так, как видишь, не трезвая.

- Поехали, здесь тухло.

- Слушай, я тебя второй раз в жизни вижу.

- Ну так рискни.

Я качаю головой.

- Как хочешь, - пожимает плечами он и идёт к

выходу из ресторана.

Я снова заглядываю в зал. Смотрю, как танцуют

Олег с Изабеллой, Миша с мамой, Макс с девкой…

- Стой! - Володя оборачивается. - Поехали.

Он расплывается в улыбке и уважительно произносит:

- Смелая.

- Пьяная, - фыркаю я.

Мы выходим из ресторана. На улице холодно, я в

туфлях и платье. Моя сменка в машине у Миши…

- Секунду, - говорю я и на неверных ногах пробираюсь

по гололёду к машине. Чёртовы каблуки!

Достаю с заднего сидения пакет со своим шмотьём.

Быстро стаскиваю платье через голову, всё равно темно,

да и нет почти никого, кроме Художника да курящих

пьянчуг у входа. Снимаю туфли, кидаю их вместе с

платьем в пакет, натягиваю джинсы, футболку, ботинки.

Сверху куртку. Володя уже стоит рядом.

- Готова, - говорю я, чувствуя себя намного лучше в

тёплой удобной одежде и обуви.

- Пошли.

Автобус. Честное слово. Здоровенный. Стоит неподалёку

от ресторана. Поблёскивает в тусклом искусственном свете

вечернего города. Володя открывает дверь и говорит:

- Забирайся.

С таким количеством выпитого? В темноте? С больной

ногой? Понимая, почему я мешкаю, он поднимается по

лестнице, потом протягивает мне руку, помогает подняться и

включает свет.

Внутри - ещё круче, чем снаружи. Теперь я прекрасно

понимаю бедного богатого художника. Я бы и сама с

удовольствием жила в таком доме на колёсах. Он ловит

мой восхищённый взгляд и интересуется:

- Нравится?

- Охренительно, - восхищённо отвечаю я.

- Отец на день рождения подарил, - отвечает он.

- Куда мы едем? - спрашиваю я и достаю из кармана

пачку сигарет.

- К моим друзьям. Напиваться.

Восемьдесят девять

Несколько лет назад на нашей улице жил поэт. Поэт

был невероятно образованным человеком. Его звали Васлав,

ему было приблизительно двадцать восемь лет от роду.

Приблизительно, потому что никто на самом деле-то и не

знал, сколько ему лет. Васлав сам никогда не говорил,

только когда его спрашивали, он так, небрежно пожимал

плечами, произнося:

- Двадцать пять… двадцать семь, двадцать восемь,

может.

Странный был человек.

Многие поговаривали, что он в действительности не

знает своего возраста. Мол, Васлав из неблагополучной

семьи, возможно даже, беженец детдома. И ни черта он

о себе не знает, может, даже имя он сам себе придумал.

Хотя этого, конечно, тоже никто знать наверняка не