Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография

Так судьба впервые привела Терри к дверям Корнервейса в Джеррардс-Кроссе – псевдотюдоровского особняка двадцатых годов с обсаженной деревьями дорожкой, а также – пусть тогда он об этом еще не знал – дома его будущего издателя и агента.

И я не могу не задуматься, сильно ли отличалась сцена, встретившая «работника Bucks Free Press», от той сцены, что встретила меня, когда я впервые переступил тот же священный порог, чтобы взять интервью у Колина Смайта так много лет спустя, в 1997‐м. Как минимум некоторые детали обстановки казались неподвластными времени. В Корнервейсе гостя окружали картины в золоченых рамах, шкафы со стеклом «Лалик» и витрины с украшениями и диковинками. В кабинете Колина, к моим изумлению и радости, стоял, практически похороненный под двенадцатидюймовыми завалами документов, стол из золоченой бронзы, когда-то принадлежавший ирландской писательнице леди Грегори. Вокруг на стенах висели картины Энн Йейтс – дочери Уильяма Батлера Йейтса – и эскизы Джека Б. Йейтса, его брата. И это не говоря уже о библиотечной лесенке, когда-то служившей леди Грегори в ее доме в Кул-Парке в округе Голуэй на западном побережье Ирландии. Рядом дружелюбно слонялся огромный слюнявый дог по кличке Данте, которому время от времени подкидывали безопасные для собак шоколадки из пятилитрового контейнера «Таппервейр», а на всех доступных поверхностях тянулись к потолку кипы книг или бумаг. Это был мир, где творческий беспорядок и интеллектуальная богемность сочетались с рафинированными английскими манерами самой высокой пробы – где виски отмерялся в пальцах, а на столе у входной двери лежала гостевая книга.

Когда моя встреча с Колином затянулась и мне предложили остаться на ужин, я позвонил своей девушке, чтобы ее предупредить.

– Что это сейчас был за звук? – спросила она.

– Вроде бы… гонг к ужину? – ответил я.

Это в самом деле был гонг.

Питер Бендер, к которому послали Терри, был, по его словам, «красавцем» – заядлым курильщиком в матовых очках, говорившим с сильным немецким акцентом. (Позже он возьмет девичью фамилию своей матери-немки и станет Питером Бендером ван Дуреном.) Колин Смайт, его бизнес-партнер, был высоким, утонченным выпускником Тринити-колледжа с тихим голосом – уже тогда воплощение аристократичного джентльмена-ученого. Оба были ненамного старше Терри, но ему так точно не показалось: такие успешные и начитанные интеллектуалы могли бы напугать двадцатилетнего журналиста, если бы Терри имел привычку пугаться. Можно с уверенностью сказать, что интересов Питера и Колина хватило бы на отдельную книгу: ирландская литература начала двадцатого века (специальность Колина), римско-католическая церковь (специальность Питера), геральдика, образование, научная фантастика, фэнтези, фольклор, кулинария, ловля форели, паранормальные явления, НЛО, детская литература… и это еще не все. В каталоге, эклектичностью которого так гордились в Colin Smythe Limited, встречались и книги на местные темы, такие как «История Чалфонт-Сент-Питера и Джеррардс-Кросса» (History of Chalfont St Peter and Gerrards Cross) Джоффри Эдмондса; издавали они и книги о том, возможно ли слышать голоса мертвых, и такие вещи, как «Связь: выдающийся дар подростка-экстрасенса» (Link: The Extraordinary Gifts of a Teenage Psychic) Мэттью Мэннинга, заявлявшего, будто он может утихомирить любой полтергейст с помощью «автоматического рисования», перенимая способности таких великих художников, как Пикассо и Обри Бердслей. Пролистав гостевую книгу в коридоре перед тем, как расписаться в ней, я нашел, естественно, и подпись молодого Терри Пратчетта – и, без всяких пояснений, подпись Джина Родденберри, создателя «Стар Трека». На званых ужинах в Корнервейсе, в столовой, обшитой зеленым сукном, исследователи ирландского мистицизма и значительные фигуры римско-католической церкви встречались с такими людьми, как Николас Парсонс, Дэвид Фрост, Джайлс Брэндрет и всенародно любимый кулинарный теледуэт – Фэнни и Джонни Крэдоки. Не обходилось там порой и без вызова духов.

Наверняка Терри все это захватило и поразило не меньше, чем меня. Еще ему, похоже, было несложно написать о Питере Бендере и его книге. Прежде чем дойти до «Что нас ждет в семидесятых», они долго проговорили о фантастике и книгах в целом. Терри, все еще не залечивший шрамы от нападок директоров и учителей, обеими руками поддерживал идею о том, что школы должны стать справедливей. И его весьма одобрительная статья вышла в мае 1968 года с цитатой Бендера в заголовке: «Образование не должно быть игрушкой политиков».