Территория бреда

Всем этим я предпочитал заниматься в одиночестве. Как и играть: лазить по деревьям, рубить палкой одуванчики, бесконечно наблюдать за насекомыми, ползающими в траве, устраивать баталии между резиновыми динозаврами и пластмассовыми трансформерами на подоконнике, пока другие дети веселились друг с другом на улице. И мне было хорошо. Я не особо-то и стремился к ним. Я помню, как провел один замечательный зимний день, играясь с воображаемыми огромными зубастыми червями, будто из фильма «Дрожь земли». Только мои монстры были дружелюбными. По крайней мере, ко мне. Мы рыли в снегу тоннели, играли в догонялки и не замечали людей вокруг, которые, вероятно, недоумевали от моих восторженных воплей. Я не видел глазами этих, как их называли в фильме, «грабоидов», но они были в моей фантазии, которая всю жизнь идет параллельно и очень близко к моему восприятию реальности.

Я плохо помню, что было до школы, но на основе немногочисленных воспоминаний и рассказов мамы могу сделать вывод, что логика у меня была довольно странная.

Однажды, когда мне было пять лет, мы гуляли по городу, в котором жили не больше года. Всю прогулку я не помню, но момент, когда мы остановились около «роспечати», отпечатался в моей памяти основательно. Мама искала, наверное, какие-то газеты и журналы. Я засмотрелся на игрушки, а когда очнулся, не обнаружил мамы, хотя она стояла в двух метрах от меня с другой стороны киоска. Я не стал плакать и расстраиваться. Я рассудил просто: мама, видимо, отправилась домой, случайно забыв меня. Поэтому я тоже пошел в сторону дома, до которого, кстати, было минут двадцать ходьбы. Мама, конечно, не так спокойно отнеслась к моему исчезновению и долго бегала и искала своего непутевого и странного сына, пока меня не обнаружили мирно сидящим рядом с дверью квартиры. Стоит упомянуть, что добраться без происшествий мне помогла случайная женщина, которой я просто продиктовал наш адрес.

А как-то, примерно в том же возрасте, я пошел с мамой на городской пляж купаться в Волге. Мама постоянно была рядом, но стоило ей отвернуться, я зашел по шею и меня потянуло на глубину. Через секунду я уже стоял под водой и ничего не мог сделать, так как плавать тогда еще не умел. Я подумал, что остается только поднять руку и ждать, пока мама спасет, что я и сделал. Мама заметила мою худую конечность, торчавшую из воды, и вытащила меня. Бояться воды после того случая я стал, наверное, еще меньше.

Тот период моей жизни, когда я считал себя вампиром и поэтому избегал церкви, полагаю, вы тоже сочтете немного странным. Впрочем, находиться внутри «христианских домов божьих» мне до сих пор неуютно.

Школа мне давалась тяжелее всего. В ранние учебные годы особенно доставляли мне неудобство неусидчивость и неспособность долго сохранять фокус на чем бы то ни было. Я никогда не успевал за учителем, что бы он ни говорил или писал на доске. Да и быстро терял интерес ко всему, что нам пытались там вдолбить в голову. Любая рутина и однообразие выполняемых действий приравниваются мной к самым бесчеловечным пыткам.

До сих пор, занимаясь даже любимым делом, писательством, я постоянно отвлекаюсь, кручусь и ерзаю на стуле, встаю и хожу по комнате, верчу в руках любые предметы, думаю сразу обо всем и переключаюсь с задачи на задачу со скоростью распространения мемов в интернете.

Социофобия (боязнь людей) и нежелание с кем-либо взаимодействовать тоже не сильно способствовали моему становлению в этом мире. Сейчас любые коллективные виды деятельности меня радуют не намного больше.

Ближе к старшим классам с приходом осени я начал погружаться в депрессию, что тоже неблагоприятно сказывалось на моей социализации, успеваемости и самостоятельности. Большую часть года я пребывал в состоянии слизня с пониженным интеллектом и нежеланием что-либо делать. Кстати, депрессия особенно ярко проявляется в первой половине дня, когда весь мир активно трудится. Отсюда, вообще, проблемы с любыми учебными заведениями и работой, особенно той, где надо взаимодействовать с людьми и быстро переключаться между рабочими процессами, несмотря на то что я просто создан постоянно скакать с одной задачи на другую. Парадокс, знаю.

В учебные годы тяжелее всего мне давались русский язык и литература. Я не любил читать: сосредоточиться на тексте более пяти минут было непосильной задачей. Я постоянно отвлекался и забывал, что только что прочитал. От этого раздражался и впадал в уныние, но старался хоть что-то освоить. В основном потому, что мама ответственно следила за выполнением мною заданий. Но чем больше я старался, тем хуже получалось. Даже простые и чуть ли не детские рассказы давались мне довольно трудно. Что уж говорить о «Толстом» и «Достоевском». За десять школьных лет я прочитал всего одну книгу: «Последний из Могикан», которая, кстати, не входила в школьную программу.