Террористы и охранка

Но не прошло и двух дней, как обозначился резкий перелом. Настроение даже среди самых закоренелых приверженцев Азефа изменилось. Все сомнения рассеялись. Но какой горькою, дорогою ценой была куплена истина - Азеф бежал без всякой надежды спасти положение. И все-таки он же мог отказаться от последнего слова. Из Берлина он на другой же день пишет письмо (помеченное четвергом 7/I) жене, в котором повторяет, что он невинен. В то же самое время он посылает одному из членов центрального комитета другое письмо, которое является настоящим шедевром бесстыдства, письмо, сильное своей цельностью и дерзостью, насквозь фальшивое и все же не лишенное известного чувства. В этом "человеческом документе" сказался весь Азеф - величайший предатель современности.

Мы приведем здесь полный и точный текст этого письма.

"7 января 1809 (вместо 1909 г.). Ваш приход в мою квартиру вечером 5 января и предъявление мне какого-то гнусного ультиматума, без суда надо мною, без дачи мне какой-либо возможности защититься против возведенного полицией и ее агентами гнусного на меня обвинения, возмутителен и противоречит всем понятиям и представлениям о революционной чести и этике. Даже Татарову, работавшему в нашей партии без году неделю, дали возможность выслушать все обвинения против него и защищаться.

Мне же, одному из основателей партии социалистов-революционеров, вынесшему на своих плечах всю ее работу в разные периоды и поднявшему, благодаря своей энергии и настойчивости, партию на высоту, на которой никогда не стояла другая революционная организация, приходят и говорят: "сознайся или мы тебя убьем!"

Это ваше поведение будет, конечно, историей оценено. Мне же такое ваше поведение дает моральную силу предпринять самому на свой риск все действия для установления своей правоты и очистки своей чести, запятнанной полицией и вами.

Оскорбление такое, какое мне нанесено, вам, знайте, не прощу, и не забывайте - будет время, когда вы дадите отчет за это перед партией и моими близкими. В этом я уверен. В настоящее время я счастлив, что чувствую силу с вами, господа, не считаться.

Моя работа в прошлом дает мне эти силы, подымает меня над смрадом и грязью, которыми вы теперь и забросали меня.

"Иван Николаевич": Я требую, чтоб это письмо стало известно большому кругу социалистов-революционеров".

1 Заключения судебно-следственной комиссии по делу Азефа.

2 Члены "боевой организации" раскололись: многие из них упорно не желали верить в виновность Азефа и были очень решительно настроены...

"Когда члены ЦК представили ряду ближайших работников свои данные, обличающие сношения Азефа с полицией, многие отказались верить очевидности, говоря: но если Иван Николаевич провокатор, то кому же после этого верить? И как после этого жить? (Знамя Труда. No 15. С. 4).

Но самым ярким образчиком того неограниченного слепого доверия, которое провокатор сумел внушить своим товарищам по партии, является, несомненно, следующий невероятный факт. Выдающийся с.-р., писатель, один из основателей "Союза социалистов-революционеров" X. Жнтловский (известный в литературе под псевдонимом Н. Григоровича) продолжал в Америке фанатически отстаивать Азефа в продолжение четырех месяцев после его разоблачения. Одному из авторов книги пришлось лично беседовать в Нью-Йорке с Жнтловскнм по этому поводу: "Я скорее мог усомниться в себе, чем поверить в то, что Азеф - провокатор. Нужно знать, чем для нас был Азеф, чтоб понять это... Я помню, когда-то в Берлине каждый приезд Азефа или Гершуни был для нас, заграничников, настоящим светлым праздником... С его именем для нас были связаны самые яркие проявления нашей партии. Кроме того, он с такой чуткостью и вниманием относился к нам всем; так, например, что касается лично меня, он всегда интересовался моими литературными планами и работами, давал советы, практически очень умные, указывая на наиболее подходящие к моменту сюжеты, и все это с такой дружеской теплотой, с такой сердечностью... Разоблачение Азефа казалось мне чудовищной ошибкой"...

Через несколько часов по получении этого необыкновенного послания центральный комитет после предварительного обсуждения решил выпустить следующее заявление, которое было воспроизведено потом всей мировой печатью.

"Центральный комитет партии с.-р. доводит до сведения партийных товарищей, что инженер Евгений Филиппович Азеф, 38 лет (партийная клички: "Толстый", "Иван Николаевич", "Валентин Кузьмич"), состоявший членом партии с.-р. с самого основания, неоднократно избиравшийся в центральные учреждения партии, состоявший членом "боевой организации" и ЦК, уличен в сношениях с русской политической полицией и объявляется провокатором.

Скрывшись до окончания следствия над ним, Азеф, в виду своих личных качеств, является человеком крайне опасным и вредным для партии. Подробные сведения о провокаторской деятельности Азефа и ее разоблачения будут напечатаны в ближайшем времени.

26 декабря 1908 г. 8 января 1909 г.

Центральный комитет".