Террористы и охранка

Бурцев приводил еще целый ряд второстепенных доводов, устанавливавших всю неправдоподобность гипотезы центрального комитета.

В этой полемике Бурцев встретил поддержку со стороны левой группы социалистов-революционеров, натянутые, отношения которой к центральному комитету еще больше обострились после разоблачения Азефа. Эта группа настойчиво требовала немедленной реорганизации партии3.

Тем временем со всех сторон о деятельности и прошлом Азефа, как из рога изобилия, посыпались тысячи сведений, тысячи слухов, в которых фантастическое переплеталось с действительным, грубый вымысел с неоспоримыми фактами, явный вздор с яркой истиной. Создались целые мифы и легенды, из-за которых настоящий образ провокатора туманно расплывался или вырастал до размеров сверхчеловека, сатанински насмехавшегося и над правительством и над революцией и одинаково предававшего и правительство и революцию. Согласно старому психологическому закону все вдруг стали утверждать, что давно предчувствовали, давно угадывали в Азефе провокатора. Не обошлось и без комических аберраций. Некоторые русские газеты поведали своим изумленным читателям, что еще ребенком, в реальном училище, Азеф был заподозрен своими малолетними товарищами как агент-провокатор.

Но среди кучи бессмысленных измышлений и басен оказалось множество фактов, точных, достоверных, которые проливали такой яркий свет на истинную роль Азефа, что станови

1 См. интервью с Бурцевым, появившееся в "Journal" от 24 января и в "Humanite" от 24 и 26 января. Кроме того, с особенной силой и убедительностью развил он свою точку зрения в статье "Я обвиняю", появившейся через несколько дней в "Humanite".

2 Любопытно сопоставить с этой догадкой Бурцева следующие строки, принадлежащие анонимному автору В. Т. (В. Чернов) в "Знамени Труда", вышедшем сейчас же после бегства Азефа. По приезде своем за границу первое время Татаров пользовался доверием, и здесь для него не могло не выясниться (разрядка авторов), что Азеф и Савинков - участники одних и тех же дел. Это минимум. Но он мог узнать и больше, а именно, что Азеф в террористической организации по положению стоит впереди Савинкова. Теперь дальше. В декабре 1905 или в январе 1906 г. Татаров уже успел выведать через одного своего родственника, от Ратаева, что Азеф-провокатор. Татаров дважды об этом заявлял, со ссылкой на Ратаева, представителям ЦК, в то же время не сознаваясь в собственных сношениях с полицией ("Не я провокатор, не я выдал боевиков, а Азеф?"). Указанию на Азефа и не поверили более всего благодаря тому, что посредством него Татаров пытался обелить себя, когда его виновность была (чего он, впрочем, не знал) уже неопровержимо доказана. Итак, Татарову в начале 1906 г. была уже известна двойная роль Азефа (разрядка авторов). Татаров в это время, как доказано документально, находился в оживленных сношениях с Рачковским и Гуревичем. Эти последние не могли, следовательно, не узнать хотя бы и без деталей - о том, что Азеф имел скрытую от них полосу жизни в революции (Знамя Труда. No 15. С. 17).

3 Левая группа партии с.-р. (или группа содействия) отличалась своими децентралнстическими и федералистическими тенденциями. Она энергично защищала мысль, что децентралистическая форма организации не позволила бы провокаторам играть такую страшную роль, какую играл Азеф, само существование которого было возможно "только потому, что террор был централизован". Азеф, войдя в центр, или, вернее, создав его, стал неограниченным господином всех его проявлений (Революционная Мысль. Февр. С 2). Ту же самую точку зрения проводила М. К. в "Temps Nouveaux" (1900. 23 янв.), органе анархистов-коммунистов.

лось почти непонятным, как они давно уже не возбудили сомнений и прямых подозрений против провокатора.

Значительная часть этих фактов была собрана "конспиративной комиссией". Эта комиссия была образована за год до разоблачения Азефа левой парижской группой с.-р., всполошенной неожиданным провалом "северного летучего боевого отряда", который во всем своем составе попал в руки полиции при обстоятельствах, невольно возбуждавших крайнее недоверие. Комиссия деятельно занялась расследованием этого провала. Ее работа, протекавшая параллельно с работой Бурцева, не закончилась таким шумным успехом, но все же немало способствовала раскрытию измены в центре партии.

Первым результатом расследований комиссии было точное установление того. Что арест всего "северного летучего отряда", накануне совершения им задуманного и подготовленного акта, не мог быть объяснен иначе, как предательством.

Точно так же свирепый и совершенно непонятный приговор, вынесенный против двух членов "центрального боевого отряда" Льва Зильберберга и Сулятицкого, не мог быть объяснен иначе, как при предположении, что Правительство было точнейшим образом осведомлено об их настоящей роли.