Tertium Organum: ключ к загадкам мира, изд. 2-е

V.

Остаётся сказать несколько слов о психологическом происхождении космического сознания.

Хотя в рождении космического сознания моральная природа играет очень важную роль, тем не менее по многим причинам лучше ограничить наше внимание сначала эволюцией интеллекта. В этой эволюции ясно видны четыре шага. Первый был сделан, когда на основе способности раздражаемости, возникла способность ощущения. На этой стадии развития началось приобретение и более или менее совершенная регистрация чувственных впечатлений, т. е. [образование] ощущений. Ощущение, конечно, есть чувственное впечатление. Если мы пойдём достаточно далеко назад, мы найдём среди наших предков существо, весь интеллект которого состоит из одних ощущений. Но это существо обладает тем, что может быть названо пригодностью к росту и с ним произошло следующее: как индивидуально, так и из поколения в поколение оно накопило эти ощущения, постоянное повторение которых, требовавшее всё новой и новой регистрации их, вело к накоплению нервных клеток. И наконец создалось положение, когда группы ощущений начали комбинироваться в то, что мы теперь называем представлением. Этот процесс очень похож на процесс [получения] сложной фотографии, когда на одном негативе делается ряд повторных снимков, напр., с лиц одного семейства. Подобные ощущения — напр., ощущения дерева — регистрируются одно на другом до тех пор, пока не получится [образ] представления о дереве.

Затем работа аккумулирования начинается уже на более высоком плане. Органы чувств упорно работают, фабрикуя представления. Нервные центры постоянно обременены регистрацией ощущений, вырабатыванием представлений из ощущений и регистрацией представлений. И по мере того, как сами нервные центры от работы развиваются и усложняются, они начинают вырабатывать из представлений и основных простых ощущений более и более сложные представления.

И, наконец, после того, как многие тысячи поколений жили и умерли, ум достигает наивысшей возможной точки разумности, живущей представлениями; аккумуляция ощущений и представлений шла до тех пор, пока было возможно, и дальше идти не может. Тогда происходит новый перелом, и высшие представления заменяются понятиями. Отношение понятия к представлению до некоторой степени похоже на отношение алгебры к арифметике. Представление есть, как было сказано, сложный образ многих тысяч ощущений; понятие — тот же самый сложный образ, но получивший имя, занумерованный и, так сказать, отложенный в сторону. Понятие есть ни что иное, как названное представление, причём название, то есть знак (как в алгебре), заменяет отныне саму вещь.

Всякому, кто немного подумает об этом, легко понять, какую революцию должна была произвести замена представлений понятиями. Эта замена должна была настолько же усилить производительность ума [(мозга)] в мышлении, насколько введение машин усилило производительность человечества в работе — или насколько пользование алгеброй увеличивает силу ума в математических вычислениях. Заменить большое громоздкое представление простым знаком значит почти то же самое, что заменить настоящие товары — пшеницу, мануфактуру или железо — записью в конторской книге.

Но, как было отмечено раньше, для того, чтобы представление могло быть заменено понятием, оно должно быть названо — другими словами, отмечено знаком, который заменяет его совершенно так же, как квитанция заменяет багаж или запись в книге заменяет штуку товара; другими словами, раса, обладающая понятиями, необходимо должна обладать языком. Дальше нужно заметить, что как обладание понятиями требует обладания языком, так обладание понятиями и языком (представляющими два разных аспекта одного и того же) требует обладания самосознанием. Это значит, что есть момент в эволюции ума, когда интеллект, обладающий только представлениями и способный только на простое сознание, становится почти внезапно или совершенно внезапно интеллектом, обладающим понятиями, языком и самосознанием.

Наш нынешний интеллект представляет собой очень сложную смесь ощущений, представлений и понятий.

Следующей главой в описании процесса развития интеллекта будет аккумулирование понятий. Это двойной процесс: во-первых, идёт накопление понятий всё в большем и большем количестве, а затем, усложнение самих понятий.

Можно поставить вопрос: должен ли быть предел количественному росту понятий и их усложнению? И кто серьёзно подумает об этом — увидит, что предел непременно должен быть. Ни тот, ни другой процесс не могут продолжаться бесконечно.

Мы видели, что развитие ума, обладавшего только ощущениями, имело свой предел и неизбежно вело к образованию ума, обладавшего представлениями. И дальше, рост ума, обладавшего представлениями, неизбежно вёл к образованию ума, обладающего понятиями. Априорные рассуждения делают неизбежным аналогичный исход для ума, обладающего понятиями.

Но нам нет никакой надобности прибегать к отвлечённым рассуждениям для доказательства необходимости существования ума, стоящего выше понятий, так как такой ум существует и может быть изучаем не с большим затруднением, чем все остальные естественные явления. Ум, стоящий выше понятий, элементами которого являются вместо понятий интуиции, есть уже (правда, в небольшом количестве) установленный факт, и форма сознания, которая принадлежит этому интеллекту, может быть названа — и уже названа — космическим сознанием.

Основной факт космического сознания выражается в самом его названии. Это — сознание космоса; то, что на Востоке называется «Брамическим сиянием», и то, что, по словам Данте, превращает человека в бога. Уитмен, который имел очень много что сказать об этом, говорит в одном месте о «невыразимом свете — свете редком, непередаваемом в словах, освещающем сам свет — стоящем по ту сторону всех обозначений, описаний, языков». Это сознание показывает, что космос состоит не из мёртвой материи, управляемой бессознательным, негибким и ненамеренным законом, а наоборот — весь нематериален, весь духовен и весь жив; оно показывает, что смерть есть абсурд, что все и всё имеют вечную жизнь; что вселенная есть Бог, и Бог есть вселенная… Значительная часть этого, с человеческой точки зрения (т. е. с точки зрения самосознающего ума), кажется абсурдным, но тем не менее это совершенно верно. Но необходимо заметить, что, конечно, всё это не значит, что приобретая космическое сознание человек узнает всё обо всей вселенной. Мы все знаем, что когда в возрасте около трёх лет мы приобретаем самосознание, мы не узнаём о себе сразу всего, что можно узнать… Точно так же человек не узнает всё относительно Космоса только потому, что он начинает сознавать космос…

Человечеству понадобились сотни [тысяч] лет после приобретения самосознания для того, чтобы создать себе маленькое знание, и ему понадобятся, может быть, миллионы лет для того, чтобы овладеть космическим сознанием.

Как на самосознании основан весь человеческий мир, который мы знаем, так на космическом сознании основаны высшие религии и философские мировоззрения и всё, что идёт от них; и на космическом сознании, когда оно станет более распространённым, будет основан новый мир, о котором было бы бесполезно говорить теперь.

Философия рождения космического сознания в индивидууме очень похожа на рождение самосознания. Ум становится как бы переполненным понятиями, понятия делаются всё шире, всё многочисленнее и всё сложнее. В один прекрасный день при благоприятных условиях может произойти слияние, или как бы химическое соединение, некоторых понятий с известными моральными элементами. В результате этого является интуиция, или, другими словами, космическое сознание[41].

Схема, по которой строится ум, однообразна от начала до конца: представление создаётся из ощущений; понятие — из представлений и ощущений; и интуиция — из понятий, представлений и ощущений в соединении с другими элементами, принадлежащими моральной природе. Космическое видение, или космическая интуиция, от которой получает своё название «новый ум», является таким образом просто комплексом и соединением всего предыдущего мышления и опыта — точно так же, как самосознание есть комплекс и соединение всего предшествовавшего ему мышления и опыта.

«Космическое сознание», подобно другим формам сознания, способно к росту, оно может иметь разные формы, разные степени.

Не следует предполагать, что, имея космическое сознание, человек поэтому всезнающ или непогрешим… Люди космического сознания достигли высокого уровня, но на этом уровне возможны различные степени сознательности. И должно быть ясно, что, хотя эта способность делает человека похожим на богов, люди, приобретающие её, живя в разные века и в разных странах, проводя жизнь в разных условиях, воспитанные в различных интересах и в различных взглядах, необходимо должны истолковывать несколько различно те вещи, которые они видят в том новом мире, куда вступают.

«Язык соответствует интеллекту, и поэтому способен выражать его прямо и совершенно. Но функции моральной природы не связаны с языком, и поэтому способны только к непрямому и несовершенному выражению при помощи языка. Может быть, музыка, которая, без сомнения, имеет свои корни в моральной природе, есть уже в своём настоящем виде начало языка, который будет совпадать с эмоциями и выражать их так же, как слова выражают идеи…

… Язык совершенно точно совпадает с интеллектом: для каждого понятия существует слово или слова; и для каждого слова есть понятие… Ни одно слово не может получить существования иначе, как выражая понятие, и не может новое понятие образоваться без образования в то же самое время нового слова, которое является его выражением. Но так как девяносто девять из ста наших чувственных впечатлений и эмоций никогда не были представлены в интеллекте понятиями, то поэтому они остаются невыраженными и, если выражаются, то только очень несовершенно, при помощи далёких описаний и намёков.

Так как соотношение слов и понятий не случайно и не временно, но лежит в самой природе понятий и сохраняется при всех обстоятельствах, то перемены в одном должны быть переменами в другом. Эволюция интеллекта должна сопровождаться эволюцией языка. Эволюция языка будет свидетельством эволюции интеллекта».

«По-видимому, в каждом или почти в каждом человеке, вступающем в космическое сознание, первое ощущение его сопровождается возбуждением. Человек сомневается в себе и думает, не есть ли новое чувство признак сумасшествия. Магомет был сильно напуган своим первым просветлением. Апостол Павел был взволнован подобным же образом.

Первое, что человек спрашивает себя, испытывая это новое чувство, непременно будет: реально ли то, что я вижу и чувствую, или это иллюзия и самообман? Тот факт, что знание, полученное от нового опыта, кажется ему даже более реальным, чем прежние знания человеческого сознания, плохо успокаивает его, потому что он знает силу иллюзий.

Одновременно или непосредственно следуя за эмоциональным подъёмом в моменты пробуждения космического сознания, у человека наступает интеллектуальное просветление, которое совершенно невозможно описать. В одной [как бы] вспышке сознанию рисуется ясное понятие в одном общем абрисе значения и цели вселенной. Человек не просто начинает верить, но он видит и узнаёт, что вселенная, которая обыкновенному человеческому уму кажется сделанной из мёртвой материи, на деле есть живое присутствие. Он видит, что люди — это не островки жизни, рассеянные в бесприютном море неживого вещества… а что они погружены в бесконечный океан жизни. Он видит, что жизнь, заключённая в человеке — вечная, и что вся жизнь — вечная; что душа человека так же бессмертна, как Бог…

Человек узнаёт бесконечно много нового. Особенно ясно получает он понятие о целом — о таком целом, которое превосходит все силы воображения, и в сравнении с которым все его прежние попытки охватить вселенную и её значение кажутся ему мелкими и смешными.

Это расширение интеллекта колоссальным образом увеличивает способности к приобретению и накоплению знаний и равным образом усиливает способность инициативы».

* * *

«История развития и появления космического сознания у человечества совершенно одинакова с появлением всех отдельных психических способностей. Эти способности сначала проявляются у отдельных исключительных личностей, потом делаются более частыми, дальше становятся доступными для развития или приобретения у всех и, наконец, начинают принадлежать всем людям от рождения. При этом редкие, исключительные, гениальные способности проявляются у человека в зрелом возрасте, иногда даже в старости. Делаясь более обыкновенными, превращаясь в "таланты", они начинают проявляться у более молодых людей. Становясь "способностями" они проявляются уже у детей. И наконец, они делаются общим достоянием от рождения. И отсутствие их уже рассматривается как недостаток».

Такова способность речи (то есть способность образовывать понятия). Вероятно, в отдалённом прошлом, на границе появления человеческого сознания, эта способность была уделом немногих, исключительных индивидуальностей и тогда начинала появляться, может быть, только к старости. Потом она начала встречаться чаще и проявляться раньше. Вероятно, был такой период, когда речь была достоянием не всех людей, так же как теперь художественные таланты — музыкальный слух, чувство красок или линий. Постепенно она стала возможной для всех, а затем уже неизбежной и необходимой, если ей не препятствует какой-нибудь физический недостаток.