Тесные комнаты (СИ)

Эту фразу слышали только двое - доктор, навсегда сохранивший ее от всех в тайне, и Сидней, у которого она теперь повторялась в ушах так же отчетливо и громко, как будто он вновь перенесся во времена событий, приведших к тому, что слова эти стали предсмертными словами юноши, который, как ему казалось, был очередной любовью в его жизни.

Но прежде, чем доктор добрался до места несчастья, Браен МакФи успел воскликнуть еще кое-что: выронив из рук свой пистолет (который еще продолжал дымиться после того, как Браен несколько раз пальнул в Сиднея в лесу, стараясь его убить, и Сидней, почти не соображая что делает, бросился искать убежища в таверне Извитый Кряж, где, в свою очередь, сам застал Браена врасплох и взял на мушку) Браен, стоя под дулом, воскликнул:

"Не стреляй, Сидней, я люблю тебя".

Но тот все равно выстрелил, не успело с его губ слететь последнее из этих слов - слов, которые не давали Сиднею покоя по сей день, и самых совершенных из всех, что он когда-либо слышал.

- Не знаю, почему я его убил, - признался однажды Сидней тюремному психиатру, - пушка-то его почти разряженная валялась в опилках...- Я виновен в убийстве умышленном, оно не было нечаянным, - сказал он доктору. Я заслужил наказание, и я его понесу.... Когда я выйду, я отправлюсь к салотопу...

- Кто такой салотоп? - поинтересовался доктор.

- Ну, так у нас в деревне называют того, кто собирает всякие туши и варит их, пока они не станут жирной массой, из которой он потом делает мыло, чтобы мыть руки...

- Мне интересно кто он такой, а не чем он занимается, - перебил его психиатр.

- А, в этом смысле. Ну, как сказать, - Сид озадачился, - этого так сразу и не объяснишь.

Можно сказать, что вся эта история по-настоящему началась тогда, когда Браен МакФи (очень рано оставшийся сиротой) каким-то вкрадчивым и незаметным путем, точно ночной вор, перебрался жить в дом к салотопу, хотя у него самого был куда более просторный и новый дом, доставшийся ему от покойного дедушки.

У них обоих, и у Роя и у Браена была одна общая страсть - любовь к лошадям, и именно Рой привил Браену это чувство. Отец Роя еще успел остыть в могиле, как наследник, которому, как потом выяснилось, досталось целое состояние, снял вывеску:

САЛОТОПНЯ, ЗАТОЧКА НОЖНИЦ, ОЧИСТКА ЦИСТЕРН

и повесил вместо нее новую:

КОНЮШНИ "ЗВЕЗДНЫЙ СВЕТ", АРЕНДА ЛОШАДЕЙ

- Теперь салотопня в прошлом, Браен. - С этими словами, Рой бесцеремонно поцеловал Браена и прижал к себе с такой силой, словно хотел втиснуть юношу в свою грудную клетку и заключить там навеки.

Рой в два счета подчинил Браена МакФи своей "власти", прибегнув для этого к проверенным средствам - наркотикам и сексу. По части последнего, Браен вошел во вкус, съездив несколько раз в Нью-Йорк, где он ночевал в фургонах и пустых доках на задворках Уэст Стрит, и, не ведая ни о каких опасностях, предавался там всему, что только пробуют между собой мужчины, которые любят мужчин, а когда он вернулся в родной "горный штат", то, конечно же, прямиком примчался не к кому иному, как к Рою.

Да и к кому еще ему было пойти, как не к самому безнадежному изгою общества - сыну салотопа - и когда Браен нежданно-негаданно появился у него в дверях и ослепительно улыбнулся своей улыбкой школьника, которая столько раз творила для него в Нью-Йорке чудеса, он понял с порога, что для холодного и сурового Роя, он остался все тем же мягким, послушным слабачком: поначалу, немного смущенные, потому что они оба знали, к чему все идет, они вели нейтральный разговор о погоде в горах, подковке лошадей и своих машинах, однако Браен, который все больше нервничал и был уже как на иголках, наконец, не выдержал и выпалил:

-Рой, у тебя есть чего дунуть?

Рой замолчал и ничего не ответил. Однако Браен чувствовал, что ему было просто необходимо что-нибудь выкурить, прежде чем броситься к ногам Роя, как он давно хотел: если говорить точнее, он решил отдаться ему душой и телом (он пришел к этой мысли, ночуя в одном из заброшенных складов на задворках Уэст Стрит) ибо ему был нужен "хозяин", человек, который бы его направлял и вел за собой, потому что Браен больше не мог жить одиноким и никому не нужным наследником дедушкиного состояния.

Роя, в свою очередь, подобная просьба разозлила и даже отчасти испугала, потому что Браен, как и братья Де Лейкс и Гарет Уэйзи происходил из небедной семьи и был отпрыском хоть и пришедшего в упадок, но все же старого американского рода, тогда как к нему, Рою, все всегда относились с еще большим презрением, чем к негру или индейцу; Рой ничего не отвечал и просто выжидал, выигрывая время, а точнее, если говорить совсем откровенно, просто справляясь с волнением.

- Ну, допустим, есть, - сказал он наконец. Что предложишь взамен?

Рой слышал, что у Браена есть богатый дядя, который живет в Ки-Уэст, во Флориде, и время от времени присылает племяннику дорогую одежду, подарочные купоны, и разные приятные мелочи и вещицы на память.

- Естественно я тебе заплачу, Рой. Я ведь, знаешь, не совсем голодранец.