test

Семь преисподних. Сандор хотел бы подумать еще о чем-нибудь, но не получалось. Дыхание у него участилось, грудь сдавило. На мгновение ему показалось, что он вот-вот грохнется в обморок. Кровь шумела в ушах; мир снова рядом, только руку протянуть, – тут как тут, со всеми его ужасами и злодеяниями. Сколько на свете мужиков такого роста? Нет никаких доказательств. Да кому нужны доказательства?

- Пожалуйста, только не делай глупостей, - предостерег Старший Брат. - Ты едва можешь ходить, ты не держал в руках меч несколько месяцев…

- Зачем ты мне это рассказал, если не хотел, чтобы я что-нибудь сделал? – Сандор вновь вскочил. Гнев накрывал его черной волной, и он перегнулся через стол, чтобы схватить монаха за грудки. – Ты сказал, ее обвиняет Вера, а мой гребаный бессмертный братец выступает ее чемпионом. Эйегон Таргариен, мать его, воскрес из мертвых, а Ланнистеры на краю пропасти – да и хуй с ними! Пошли они все на хуй! Чтоб они все провалились в семь сраных преисподних!

Сандор схватил стул и швырнул его об пол. Он издал жуткий звук, не принадлежащий ни человеку, ни псу, стон боли, измены и крайней муки. Упав на колени, он колотил кулаками об пол, желая сломать доски, желая вырвать свое сердце, что угодно, лишь бы прекратить мучения. Старший Брат опустился на колени рядом с ним, попытался было положить руку ему на плечо, но Сандор отшатнулся и с воплем ударил себя об стену.

Старший Брат благоразумно не пытался приблизиться, пока припадок не прошел. Он просто молча смотрел. Наконец, когда Сандор, тяжело дыша, безжизненно рухнул на пол, монах подошел ближе.

- Сандор, прости меня.

- Странный, мать твою, способ помочь. – Сандор хотел заорать, но голос словно застрял в груди, и получился только сиплый, тонкий и дребезжащий хрип.

- Ты прав. Я знал, о чем ты подумаешь, когда я тебе расскажу. Если сир Роберт действительно твой брат, он вышел из самой глубокой и нечестивой из семи преисподних. Оживший труп, он предназначен служить Ланнистерше, убивать любого, кто поднимет руку на нее… или на него.

Сандор почувствовал во рту вкус желчи, не понимая, откуда она там взялась. Он неловко поднялся на ноги.

- Если бы это было так, Вера никогда бы не позволила ему существовать.

- Так и будет. Королева Серсея попыталась всех перехитрить, ничего не скажешь. Ложный мейстер, Квиберн, заявляет, что сир Роберт - самый преданный борец за Веру. И действительно, это порождение тьмы носит семиконечную звезду на доспехах, и, по словам Квиберна, он принял обет не произносить ни слова до тех пор, пока имя королевы не будет оправдано. Но я подозреваю, он не разговаривает, потому что у него нет головы.

- Какого…

- Череп сира Грегора отправили в Дорн Мартеллам в знак того, что возмездие свершилось. Только череп. А сир Роберт, кроме того, что нем, никогда не поднимает забрала.

- О боги, - невольно пробормотал Сандор. Он потерял остатки наивной детской веры, когда половина его лица сгорела, когда он увидел сестру, лежащую со сломанной шеей, кровь на ее юбках и ужас, застывший в ее глазах. Когда Грегор стал лордом Клиганом, хозяином земель и замка, когда погиб их отец (как говорили, из-за несчастного случая на охоте), а Сандор навсегда покинул родной дом и пришел в Бобровый Утес, чтобы предложить свой меч дому Ланнистеров. Когда он понял, что его брат – сам Неведомый во плоти. И смерть вряд ли улучшила его характер.

Нервный смех сорвался с его губ, и Старший Брат с удивлением посмотрел на него.

- Сандор, мне это не нравится, но, похоже, ты сможешь получить то, чего так желаешь. Но ради спасения своей души, выслушай меня. Эта… тварь создана с помощью жуткого и богохульного чародейства. Сир Грегор был непобедим при жизни, а это его преображение…

- Кто-то должен его остановить. – Сандор оскалил зубы. – Разве это не работа для рыцаря из сказок? – Про высоких красивых героев и прекрасных дев. – Только вот рыцари – это чудовища, и все, что есть на другой стороне, это я. Пес.

Старший Брат осенил себя звездным знамением и тихо сказал:

- Если ты так решишь. Знаешь, будут и другие, кто захочет стать чемпионом Веры. Сыны Воина, Честные Бедняки, воробьи…

- Он прикончит их всех. – На этот счет Сандор был уверен. – Сожрет с потрохами и высрет. Скажи мне, монах, ты когда-нибудь видел, чтобы пташка победила гору? – Пташка. О боги, нет. Он совсем не хотел думать о ней.

- Не видел.

Сандор метнулся к двери. Сейчас он бы справился с любым количеством бессмертных выходцев из преисподней за кувшин вина.

- Ты меня отпустишь? Если я захочу. Я ведь смогу, ты же знаешь. Мой чертов конь все еще стоит в стойле. Не стоит превращать его в тягловую лошадь.

- У Улова ужасный характер.

- Какой, в жопу, Улов? Его зовут Неведомый.

Старший Брат снова сотворил знак звезды.

- Не здесь.

- Ладно, похоже, мне следует уже отправиться куда-нибудь подальше отсюда. – Наконец-то Сандор понял, что так терзало его. Он жив. У него снова появилась цель. Она уже зудит у него в животе, подогревает, жжет. Сжигает заживо. Как огонь. Проклятье, как же он ненавидит огонь – и одновременно любит.