test

За завтраком добрый человек спросил ее:

- Почему ты плакала прошлой ночью, дитя?

- Я не плакала прошлой ночью. – Раньше она прикусила бы губу, но в этот раз не стала. Мое лицо – мой слуга.

- Лжешь, - вздохнул добрый человек. – Ты назвала имена. Три имени.

Раньше тоже было три имени. Она вспомнила их: Чизвик. Виз. И Якен Хгар. Она убила их, так же как убила конюшонка в Королевской Гавани, стражника у ворот Харренхолла, певца, который дезертировал из Ночного Дозора, и старика, который выдавал фальшивые страховые расписки. Кроме Якена. Я могу убить и доброго человека, если захочу.

Добрый человек улыбнулся.

- Ты слишком громко думаешь, - сказал он ей. – Ты должна научиться охранять свои мысли и слова так же, как нищий охраняет свои гроши. Есть люди, которые могут посмотреть тебе в глаза и прочесть твои мысли; они могут вынуть их из твоей головы и обратить против тебя. Красные жрецы могут видеть тебя в своих огнях. Кто ты?

- Никто.

- Опять ты лжешь. – Добрый человек очистил яйцо и откусил кусочек. – Дитя, если ты хочешь остаться в Черно-Белом Доме, ты должна перестать видеть эти волчьи сны. Ты должна забыть обо всем. Чтобы стать орудием Многоликого, у тебя не должно быть ни души, ни сердца. Ты должна отречься от того, что было вчера, и от помыслов о завтра. То, что происходит за этими стенами, тебя больше не касается. Останови свое сердце. Останови его.

Как это сделать? Она выпила питье, и оно отняло у нее зрение, потом она выпила другое, и зрение вернулось. Может быть, нужно выпить какое-то зелье, чтобы заморозить сердце?

- Нет, - сказал добрый человек, отвечая на ее мысли. – Ни один яд не сделает это за тебя. Только ты сама можешь убить в себе любовь и ненависть. Но ты не обязана делать это, дитя. Тебе двенадцать, почти уже тринадцать. Скоро ты расцветешь. Скоро ты станешь женщиной. Ты можешь приносить в этот мир жизнь, а не смерть. Даже для Арьи из дома Старк настанет время, когда месть перестанет быть блюдом, которое подают в доме лорда. Кроме того, ты никогда не освободишься от того, кто ты есть. Ты просишь дар у Многоликого бога, но ты хочешь подарить его только тем, кого ты ненавидишь, кто причинил тебе вред. Кому ты хочешь принести дар?

«Сиру Грегору, - подумала девочка.– Дансену, Раффу-Красавчику, сиру Илину, сиру Меррину, королеве Серсее».

- Я не помню.

- Ты лжешь, и неумело. – Добрый человек взял ветку винограда из вазы. – Ты была Кошкой каналов и продавала устрицы и мидии вместе с Бруско, ты была попрошайкой Слепой Бет. Но все это - только видимость, всего лишь маски, которые ты меняешь, словно скоморох. Под ними ты всегда Арья.

- Нет. Неправда.

- Так докажи это. – Добрый человек сьел виноградину. – Пришло время в твоем обучении, когда ты должна совершить что-нибудь очень… значимое. Один человек пришел в этот дом и помолился о смерти другого человека. Ты должна это сделать.

- Я уже делала это. Я убила того старика, который писал плохие бумажки.

- Дитя, - сказал добрый человек. – Ты вчера дышала? Ты ела? Ты дышала и ела. Сегодня ты должна дышать и есть?

- Да, - признала она.

- Вот что значит быть на службе у Многоликого бога. Ты справишься с этим, Арья из дома Старк?

- Да, я справлюсь.

- Именно так. Значит, ты сделаешь это.

Арья поколебалась.

- Кто этот человек?

- Кто-то помолился о его смерти. Может быть, он молился за себя.

- Это кто-то, кого я знаю?

- А кого ты знаешь, дитя?

Я много кого знаю. Знаю Бруско, Брею и Талею, капитана Териса и его сыновей, знаю Пинто, который позволил мне просить милостыню в его трактире, и купцов из Мусорной заводи, а еще Мерри и ее шлюх в порту. Я знаю моих родных, которые умерли, и моего брата Джона на Стене, а еще Пирожка и Джендри. Хорошо бы снова увидеть его глупое лицо. Она ударила его мечом и обозвала упрямым ослом. Интересно, он еще работает кузнецом на Братство, под полым холмом? Они его даже в рыцари посвятили.

Добрый человек все еще ждал ответа.

- Я никого не знаю, - сказала она.

Тот улыбнулся.

- Значит, это не кто-то, кого ты знаешь.

- Он важный человек?

- В этом доме важен любой человек. Любая жизнь. Любая смерть.

- Это еще один купец?

- Нет. Он не купец.

- Как его зовут?

- Имя - это всего лишь звук, дитя. Просто слово. Оно лежит на поверхности его души, как и его лицо, или твое лицо. Имя – не значит человек.

«Он не скажет мне, кто это, - поняла девочка.– Это не имеет значения. В Браавосе нет никого, кто был бы важен для меня».

- Когда я должна это сделать? – спросила она.

- Когда будешь готова. Тебе понадобится новое лицо. – Добрый человек завершил трапезу. – Пойдем.

- Когда я вернусь сюда?

- Как только дело будет сделано.

Он прошел вместе с ней через комнату, открыл дверь и повел ее по узкой лестнице. От каменных стен исходила сырость, было душно, и девочка невольно взмахнула руками, словно отгоняя рой мелких насекомых. Они спускались все ниже, мимо келий, куда послушники приносили тех, кто накануне ночью пил из фонтана. Вниз, в комнату, где хранились лица.

- Сядь, - сказал ей добрый человек. – Теперь закрой глаза.