Тетрадь в косую линейку

– Почему опустила? Пусть кичатся все и дальше, чем хотят, и ты в том числе, лишь меня не надо подобным напрягать, меня не прельщает такая перспектива. Я ценю людей за другое, и показуха эта с официантами за спиной в доме мне претит. Я ещё понимаю дипломатический государственный приём какой-то, там да, этикету желательно следовать, да и то, любой этикет под любую значимую персону легко изменяется. Поэтому делать из него культ, на мой взгляд, полнейший моветон.

– Какая ты жёсткая и нетерпимая. Что ты там мне вещала о дворняге на выставке? Сдаётся мне, что это защитная реакция у тебя такая. Мне кажется, такая позиция достаточно действенна по своей сути особенно в твоей ситуации. Пролонгируй такое отношение и на ту проблему тоже, и может, тебе станет легче?

– Всё гораздо проще, Иварс. По сравнению с той «выставкой», где я дворнягой оказалась, то что происходит здесь, воспринимается мною исключительно как фарс. Тут все кичатся не способностями, а родством, связями, деньгами… Мне это смешно.

– А чем кичатся там?

– Я не знаю, как это обозначить доступными терминами… Потенциалом, наверное, и статусом. Внутренней сущностью, короче.

– А у тебя она иная оказалась, чем позиционировалась, я правильно понял?

– Да.

– И как такое возможно?

– Я же сказала, иллюзия это была, в которую я сама верила.

– Я не совсем понимаю… но могу предположить, что ты воспринимала себя какой-нибудь там феей или богиней, и тут выяснила, что ты не она и способностей их не имеешь, лишь иллюзия. И что? Вот что это меняло, с таким твоим характером, когда на условности тебе явно плевать? Ведь сейчас ты не постеснялась озвучить свои принципы. Вот моя Заира смутилась бы моментально в такой ситуации, оправдываться начала, что мало общалась в таких кругах и обещать научиться и всё делать идеально. Раньше мне её поведение казалось абсолютно правильным, я его поощрял и даже гордился такой женой. А сейчас смотрю на тебя и понимаю, что ее поведение это поведение прислуги, выбившейся в свет. А вот ты снизошедшая до простых смертных богиня, с презрительным снисхождением взирающая на их суету. Тебе действительно безразлично, кто и куда тебя примет. Это их сложности, если не осознали с кем их столкнула судьба.

– Иварс, подобные дифирамбы меня не трогают, а вот по поводу феи с богиней, не угадал. Там не в этом заковыка была. У меня не способностей не было, а как бы это поточнее выразиться, смысл их использовать пропал.

– Ты запутала меня. Как может пропасть смысл использовать свои способности? Вот я умею делать неплохие фотографии. Кто-то ко мне приходит и говорит, что смысла их делать нет. И что? Почему я перестать их делать должен? Да ещё и раствориться в небытие захотеть? Что-то ты не договариваешь, явно.

– Да! Не договариваю! – я не сказала, а злобно прошипела это, глядя прямо ему в глаза. – И не буду! Потому что сил у меня нет даже себе признаться в этом. Не могу, не могу я, Иварс. Я сходить с ума начинаю, защищая себя от осмысления этой информации. Понимаешь?

– Понимаю. Потому что мне тоже было легче сойти с ума, чем признаться самому себе в своей слабости. Но, как оказалось, это возможно преодолеть. Если смог я, почему ты не веришь, что тоже можешь смочь? Давай, расскажи, что тебя гнетёт? Предположим это что-то ужасное и что? Тебя моё возможное презрение пугает? Или ты боишься, что как-то шантажировать тебя этой информацией смогу? Давай я гарантии какие-то тебе дам, чтобы ты тоже шантажировать в ответ меня могла? Хотя они уже у тебя были… и ты великодушно их уничтожила. Почему ты мне отказываешь в чём-то подобном? Я, на твой взгляд, могу подлость совершить, воспользовавшись твоей откровенностью?

– Боюсь я не твоей реакции. Мне самой ужасно страшно. Для себя. Я себе в этом не могу признаться. Себе…

– Когда кто-то рядом и поддерживает, это легче. Я готов выступить в такой роли. При этом клянусь. Вот чем хочешь клянусь, что не воспользуюсь, не упрекну и не подставлю. В самом крайнем случае, если сам для себя действительно посчитаю твоё поведение неприемлемым, то сверну общение и обо всём забуду, похоронив внутри себя информацию. Клянусь! Ты веришь мне?

Я начала нервно теребить руки, пытаясь настроиться на то, что попытку всё осмыслить надо сделать, потом сумбурно и путано выдохнула:

– Хорошо… я верю… тяжело… может, действительно, надо… а если воспользуешься, даже хорошо, а то глупость получается… а так всё решу наконец… попробовать надо, конечно… не здесь точно, не за столом… Пойдём куда-нибудь. Нас никто не должен видеть…

Иварс быстро встал, подал мне руку и увёл в свой кабинет.

Когда мы вошли туда, я сначала обалдело уставилась на боковую стену. Теперь её украшали фотообои с моим огромным портретом. Возмущаться не было сил, да и смысла не было. Сделал фотографию, имеет право использовать, как хочет. Потом надоест, поменяет на что-то другое. Отвернулась от стены, поняла, что больше моего портрета меня сейчас раздражает свет. Хочу полумрак.

– Задёрни шторы! – моя просьба больше походила на приказ, но мне было не до условностей.