That will never work. История создания Netflix, рассказанная ее основателем

Он указал на угол торгового зала, где четверо или пятеро трейдеров лихорадочно переговаривались по телефонам, а некоторые – сразу по двум. «Каждый раз, когда они пробуют новую цену, то должны перезванивать всем. Это может занять некоторое время».

В 9:15 утра по восточному времени, за пятнадцать минут до открытия, я позвонил в Netflix. «Доброе утро, Лос-Гатос!» – объявил я, представляя, как мой голос эхом отдается из больших динамиков, которые были установлены в офисе. Я представил, как все наши сотрудники прекращают свои разговоры и отставляют кофе. Для них это был тот самый момент. «Я здесь, на торговой площадке Merrill Lynch, с Ридом, Барри и Джеем, – продолжал я. – Еще около пятнадцати минут до открытия и… – Я помолчал, пытаясь сообразить, что сказать. – Ну, гм, абсолютно ничего не происходит».

Я чувствовал себя диктором бейсбольного матча, пытающимся заполнить эфирное время, когда игру прервали из-за дождя. Оказывается, нужно постараться, чтобы описание комнаты, заполненной столами, звучало интересно.

Я скучал сам, – не могу себе представить, как скучно было моим слушателям. Наконец, Пэтти милосердно подключилась к линии и предложила мне перезвонить, когда у меня будет больше информации.

Удивительно, но Логан ничуть не скучал из-за этой задержки. Он был очарован всем. Один из трейдеров показал ему, как отслеживать рыночные котировки. Он научился пользоваться терминалом и искал новости о Санта-Крус. Он набирал что-то, счастливый, как моллюск во время прилива. Но для меня ожидание было невыносимым. Я мерил шагами комнату, грызя ногти. Я чувствовал себя так, словно сидел в больнице и ждал, когда из операционной выйдет врач и скажет, как дела у любимого человека. Воображал все возможные исходы – большей частью плохие, – что делало меня дерганым и нервозным. Мне нужно было чем-то заняться. В конце концов, вспомнив об одноразовом фотоаппарате, который Лоррейн сунула мне в карман куртки, я занялся делом. Я запечатлел Барри у телефона, Рида, задумчиво глядящего в пространство. Та фотография, на которой я запечатлел Логана, – он поднял голову, сложил руки перед собой, на его лице застыло серьезное выражение, как будто он был глубоко озабочен неустойчивыми ценами на фьючерсы[111] Крюгерранда[112], – до сих пор остается одной из моих любимых фотографий.

Когда момент наконец настал, не было блеска молний. Не было трубного гласа. Вообще никаких громких объявлений. Просто Барри подошел туда, где сгрудились мы с Джерри и Ридом, и сказал: «У нас есть цена».

На длинном экране на стене и в верхней части большинства мониторов ползли буквы и цифры, отражающие происходящие сделки. Опытный трейдер мог интуитивно понять, что происходит: APPL-16.94 _MSFT-50.91 _CSCO-15.78. Мы все уставились на экран, стараясь не моргать и не пропустить информацию по нашей компании. И вот оно: NFLX – 16.19. Наконец-то у меня было, что сказать Пэтти. «Переведи меня на громкую связь», – сказал я.

Мы с Ридом обнялись, а Джерри и Барри пожали руки. Потом я наклонился и крепко обнял Логана. Менеджеры Merrill, которые сопровождали нас во время всего процесса, остановились, чтобы поздравить. Кто-то открыл бутылку шампанского. Даже Логан сделал несколько глотков, хотя терпеть не мог шампанского.

Рид и Барри собирались задержаться, чтобы поговорить с репортерами, но моя миссия была исполнена в ту же секунду, как я услышал радостные крики в Лос-Гатосе. Мы с Логаном могли уйти.

Я знал, что хочу сделать. Увидеть «Бесстрашного», авианосец времен Второй мировой войны, пришвартованный на Гудзоне. Там был музей, а рядом – подводная лодка. Но сначала нам с Логаном предстояло сделать кое-что более важное. Я поднял руку, и такси притормозило у обочины. «Перекресток Одиннадцатой улицы и Шестой-авеню», – сказал я водителю, садясь вслед за Логаном.

«Куда мы едем?» – спросил сын. «Увидишь, – сказал я. – Знаю, что ты парень из Калифорнии, но пора тебе становиться жителем Нью-Йорка».

Когда такси влилось в утренний поток машин, я откинулся на скрипнувшее сиденье и стал смотреть в окно, – мимо проносились кварталы. До меня начало доходить, что моя жизнь только что необратимо изменила свой курс. Впервые в жизни мне не нужно было работать. И мне никогда больше не придется этого делать.