The Cold War

Учитывая проблемы с сельскохозяйственным производством, неудивительно, что и средняя продолжительность жизни, и младенческая смертность в Советском Союзе были неудовлетворительными. В свою очередь, такая ситуация дискредитировала заявления о превосходстве советской системы, а также привела к экономическим проблемам, поскольку снижение прироста населения отразилось на увеличении численности рабочей силы в 1970-х и, в еще большей степени, в 1980-х годах. Потребности СССР в рабочей силе частично удовлетворялись за счет высокого уровня занятости женщин, но к 1980-м годам новых женщин, которые могли бы пополнить ряды рабочей силы, стало меньше. Кроме того, трудовые проблемы серьезно усугублялись масштабами неполной занятости, которая стала результатом неспособности распределять ресурсы в соответствии с рыночными механизмами, в том числе с учетом правильного использования ресурсов. Советы оказались в ловушке неполной занятости, поскольку это было единственным средством реализации идеологически мотивированной нострумы полной занятости. В конце 1970-х годов на польском сталелитейном заводе Huta Stalowa Wola под Варшавой было занято 20 000 рабочих, хотя с этой задачей справились бы и 8 000. Неспособность принять реальность безработицы в советском блоке усугубила проблемы управления экономикой.

К середине 1980-х годов советский блок находился в очень сложном положении.

 

 

Экономические спады взаимодействовали с уже выраженными системными недостатками. В частности, не были созданы адекватные механизмы стимулирования, что отражало отсутствие предпринимательства и капитализма в блоке. В условиях, когда яркие личности не могли следовать западной модели привлечения денег для инвестиций и, более того, вообще не допускались к государственным монополиям, которыми управляли не знающие времени и не обладающие воображением бюрократы, неудивительно, что советская система не могла адекватно реагировать на изменения. Неспособность к переменам ярко проявилась в неспособности производить достаточное количество компьютеров, что свидетельствовало о нежелании определить точную стоимость использования человеческого времени, а также о нежелании отходить от бумажных механизмов записи и размещения информации. Это нежелание было симптомом более системной управленческой некомпетентности и провалов в планировании, которые привели к тому, что затраченные ресурсы и усилия не привели к качественным улучшениям в экономической системе. Упор исключительно на выпуск продукции, точнее, на требования к выпуску продукции, оказался в значительной степени ошибочным. Коммунистическая экономика мало заботилась о свободном рынке, и это привело к многочисленным случаям поставки только части процесса: например, крема для бритья без бритвенных принадлежностей.

Экономическая и другая статистика советской эпохи ненадежна. Тем не менее, не вызывает сомнений, что показатели экономического роста в брежневскую эпоху (1964-82 гг.) снизились; при этом прежние темпы роста национального дохода, производства, производительности и отдачи от инвестиций не сохранились. Это падение также представляло собой серьезный провал в планировании, предусмотренном пятилетними планами, а несоответствие между этими планами и реальностью, зачастую не дававшей желаемых результатов, способствовало дискредитации коммунизма как системы экономического анализа, руководства для планирования и средства для социального прогресса. Концептуальные проблемы были очень серьезными. Наряду с государственным бюрократическим контролем существовали трудности с пониманием времени и стоимости в экономике, а также нехватка энергии и труда в производстве стран Восточного блока, растущая непрактичность централизованного контроля за постоянно растущим ассортиментом продукции и общее осознание того, что последствия альтернативных издержек, возникающих в результате технологических инноваций, приносят экономические выгоды, которые не совпадают с теми, что связаны с содержанием неэффективных, амортизированных капитальных активов. Советский Союз оказался не в состоянии представить себе экономическую реформу, кроме попытки Косыгина в 1965 году предоставить руководителям предприятий некоторую свободу действий в определении производственных мощностей, но эта попытка была пресечена. Экономический тупик Советского Союза отражался в отсутствии альтернативных планов. Больше не было никакого живого делового опыта. Когда эти совокупные провалы сочетались с отсутствием экономических преобразований в сторону инноваций и новых видов продукции, ситуация становилась действительно серьезной. Командная экономика с ее микроменеджментом в планировании и исполнении из центра терпела крах. Ограниченный рост, кроме того, обострял конкуренцию за ресурсы, а у государства не было адекватного механизма, чтобы справиться с конкуренцией, которую, во всяком случае, она не понимала до конца. Нострумы марксизма-ленинизма не предлагали никакой помощи и все меньше вдохновляли.