The Fallout (ЛП)

Один из авроров со злостью провожает взглядом проносящиеся мимо машины, которые обдают их брызгами. Вода из лужи попадает Гермионе в лицо, и от холода она начинает дрожать ещё сильнее. Она представляет, как выглядит их группа из восьми человек: облаченные в мантии и покрытые грязью, марширующие в сумерках по шоссе. Драко идёт так целенаправленно, будто нарисовавший карту человек ожидает его на парковке. Усилием воли Гермиона прекращает суетливо дёргаться.

Она не знает, проявят ли люди любопытство при виде странной компании на дороге. Их лица суровы, все они носят на руке оранжевые повязки и похожи на членов какой-то секты. И едва они начнут заглядывать в окна машин, люди станут нервничать. Они выделяются, словно пятно на белом ковре, и ей бы хотелось напомнить, что Аваду и Круциатус магглы прячут в металлических пулях.

Грязь на её лице подсыхает, и кожа начинает зудеть. В голосе Гермионы сквозит раздражение:

— Кто-нибудь знает, как вскрыть машину без применения магии?

Дин спотыкается, девица продолжает размахивать руками, стараясь стряхнуть грязь, а один из авроров смотрит на Гермиону непонимающе. Замёрзшая, испуганная, сбитая с толку, новенькая поднимает голову:

— А они их запирают?

— Поверь, мы не первые, кто пытался влезть в чужую машину, — улыбается Дин, но его улыбка гаснет, стоит её взгляду замереть на его шраме.

— Я хочу попросить, — заявляет Гермиона, прежде чем Дин или девочка почувствуют себя ещё более неловко или же голова Драко оторвётся от шеи.

— Что? — Малфой переспрашивает так, что большинство людей притворились бы, что молчали, не говоря уж о том, чтобы повторять сказанное.

— Я собираюсь попросить, — она его не боится, обычно — нет.

— А с чего ты решила, что это разумно?

— Некоторые люди готовы помочь, — медленно отвечает она и смотрит, как напрягаются его плечи и сжимаются кулаки.

— Ты собираешься заявиться в таком виде, и кто-то позволит тебе залезть в его автомобиль, чтобы посмотреть какие-то непонятные координаты? — скептически уточняет Драко, и два аврора фыркают. Она окидывает их всех сердитым взглядом.

— Сейчас увидишь.

— Да черта с два. Если никто не согласится, а никто не согласится, у нас вообще не будет возможности добраться до этого GBS…

— GPS.

— Да мне плевать. Мы…

— Драко, никто не знает, как проникнуть в машину без магии. Необходимо учитывать наличие сигнализации, стоит нам нажать посильнее…

— Существуют…

— Дальше по дороге находится ресторан. Если мне никто не поможет, мы отправимся туда и попробуем… твой способ, — Гермиона собиралась и дальше с ним спорить, доказывая, что её план лучше, но потом меняет своё решение. Нельзя забывать о чувстве его достоинства, он уже зол и взорвался бы, даже будь они только вдвоём, а тут присутствует целый отряд, которым он руководит.

Малфой с чавканьем выходит на парковку, останавливается и поворачивается к ней лицом. Критически оглядывает её и, едва она задирает нос, приподнимает бровь.

— Ладно, давай, Грейнджер.

Драко спокойно смотрит на неё, и в том, как он наклоняет голову, сквозит самодовольство, будто он уверен в её провале. Будто хочет, чтобы Гермиона получила по носу, раз не желает признавать его очевидную правоту. Дин улыбается ей, а остальные смотрят так, будто вся эта ерунда с планом — исключительно вина Гермионы.

Она начинает снимать мантию, и Драко протягивает за ней руку прежде, чем Гермиона её стаскивает. Он смотрит на ткань, поднимает глаза на Гермиону и хватает мантию. Смутившись на три секунды, она замечает в руке Драко клочок бумаги — он им машет, и, забирая его, она чувствует, что его пальцы холодны как лёд. Она начинает разворачиваться, но дёрнувшись, оглядывается через плечо — Малфой отводит пальцы от её чехла с палочкой. Гермиона снимает его и, краснея, передает Драко.

— Иди… вон туда. Та сторона здания.

Она проходит к дверям и начинает трястись ещё сильнее: едва только створки открываются, её обдаёт холодным воздухом. Гермиона старается не запачкать цифры на бумажке грязью, держась за самый уголок обрывка. Кассирша за прилавком с табличкой «Меньше десяти наименований» медленно поднимает глаза на посетительницу и старается открыто не пялиться.

— Приветик, — улыбается Гермиона. Приветик? Когда она вообще так говорила, Приветик?

— Салют, — откликается девушка и растягивает губы в подобии улыбки.

Гермиона делает глубокий вдох, стараясь не дать нервам управлять мозгом. Она всегда полагала, что люди с лёгкостью могут распознать её враньё. Когда ей было десять лет, она ускользнула из дома, чтобы встретиться с друзьями на кладбище, совсем как в том фильме, который они посмотрели. На следующее утро папа поинтересовался, как Гермионе спалось, и в ответ на её «нормально» улыбнулся. Ещё до того, как он успел отвернуться к плите, она умудрилась убедить себя, что то, как он повернулся, ясно свидетельствовало о том, что отец всё знает, и, отчаянно краснея, тут же призналась в содеянном.