The Fallout (ЛП)

Возможно, это круг. Большой замкнутый круг, на котором некая магглорождённая возненавидела какого-то чистокровного, потому что тот странно на неё посмотрел. Возможно, она плюнула ему на ботинок, он рассказал об этом своим друзьям, и они все преисполнились к ней ненавистью. Они наблюдали за ней в своём мире, смотрели, как она познаёт то, что им известно с рождения, и называли её глупой. А она удостоилась высших оценок, что-то очень быстро выучила и, может, даже получила работу вместо кого-то, и люди испугались. И сказали своим детям: присматривай за теми, в ком течёт маггловская кровь. Их кровь нечистая, грязная. Затем появилось еще больше магглорождённых, страх стал расползаться, и люди задумались: почему они отбирают наши рабочие места? Управляют нашими деньгами? Принимают законы в правительстве? Почему эти, с грязной кровью, грязнокровки, почему они вообще здесь? Их не должно быть в нашем мире.

А потом всё это распространилось. И тянулось из поколения в поколение, пока ложь не разбухла, недоразумения не превратились в жестокость, а ощущения не трансформировались в принципы, и тогда люди возненавидели. Решили: они хотят, чтобы те, иные, исчезли, и ради этого они убьют их, потому что это оказалось единственным чувством, знакомым им с самого рождения. Ведь восемь поколений назад их прапрадеду плюнули на ботинок. И вот цветные пятна расплылись, грянула война, погибли люди, а потом началось новое противостояние. Произошло множество ненормальных вещей, ведь люди должны были доказать значимость своей жизни, отбирая жизнь чужую, и теперь испуганы все.

Круг сделал оборот, и теперь они все в грязи. И определить что-то точно не представляется возможным, ведь Пожирателей Смерти создал полукровка, а в том сердце, что временами бьётся под её грязнокровным ухом, течёт чистая кровь. Всё движется по кругу: чистая кровь Блейза Забини смешалась с его слюной на её ботинке, и, подняв голову, она видит перед собой того, чей прапрадед мог положить этому начало. Он опускает свою палочку, его плечи трясутся, и их всех закручивает водоворот красок.

Он хватает её за руку, что-то кричит о точке сбора и тащит за собой, пока они несутся вперёд. Гермиона тянет Малфоя назад и, едва тот поворачивается, целует его. Быстро, потому что для этого сейчас совсем не время, но ей кажется: именно в эту секунду Драко может в этом нуждаться. Он только что убил своего старого друга, всего месяцы спустя после убийства ещё одного приятеля, и иногда Гермиона забывает о том, насколько эта война для него тяжелее, чем для остальных. Иногда она вспоминает то шокированное выражение на его лице, появляющееся тогда, когда он думает, что его никто не видит.

Его губы отдают потом, он отпускает её локоть и обхватывает её ладонь грязными пальцами. Крепко сжимает, и они снова бегут по разноцветному полю.

День: 1513; Время: 10

Пальцы Эрни то ли выводят в воздухе какую-то мелодию, то ли что-то рисуют, он покачивается в такт собственному мычанию и шагам. Его губы шевелятся так быстро, что Гермиона не может понять: они дрожат или же Эрни что-то произносит. Его кожа бледная, под глазами залегли фиолетовые тени, запястья обвивают синяки, а сам он выглядит необычайно хрупко.

— Мы думали, он дезертировал, — бормочет Гарри, почесывая подбородок, заросший трёхдневной щетиной.

— Почему?

— Когда он пропал, его вещи исчезли.

— Что с ним произошло?

Гарри на мгновение замирает, а потом указывает на дверь.

— Мне кажется, это очевидно.

— Гарри, я имею в виду, как именно он сошёл с ума? — голос Гермионы звучит резко, но она ничего не может с собой поделать.

— Без понятия. Я что, похож на того, у кого есть ответы на все вопросы? — Гарри грубит в ответ и со вздохом проводит ладонью по взлохмаченным волосам.

Их сеанс с помощником прошёл не так хорошо, как он надеялся. Первые двадцать минут оказались лучше, чем рассчитывала Гермиона, но затем посыпались вопросы, в которых сквозило обвинение. Вы когда-нибудь задумывались над тем, что ваше навязчивое желание сражаться вместе с Гарри и, возможно, умереть подле него проистекает из вашей одержимости им? Возможно, именно так всё и выглядело со стороны, вероятно, стоило бы спросить об этом, будь это правдой, да вот только истиной это никогда не было. Движимый одержимостью, ты преследуешь человека до его дома. Любя, следуешь за ним на войну. Гермионе кажется, что тут есть разница, пусть она и не всегда заметна. Одержимость подразумевает нечто иллюзорное, в то время как Гермиона отчаянно цепляется за реальность.

— Пойдём. Нам надо вернуться в штаб.

— Мы можем сначала переправиться по каминной сети в Нору? Я не хочу сталкиваться со всеми ними… — взмахивая рукой, она замолкает, но Гарри знает, что именно она имеет в виду. Шеренги журналистов, неприятные выкрики, вспышки и громкие вопросы.

— Я не знаю, открывали ли Молли и Артур для меня камин, — он снимает очки и протирает их подолом рубашки. — Но ты можешь отправляться. Встретимся с тобой уже в штаб-квартире.