The Fallout (ЛП)

Драко опускает вторую руку и приподнимается на локте. Гермиона почти что улыбается при виде его заспанного лица, но ворочается под его взглядом. На его лице мелькает удивление, и она чувствует некий дискомфорт — так и хочется выскочить из собственной шкуры. Конечно, ночью стояла непроглядная темень, но не было ничего, что бы он не видел раньше и что бы не казалось ему нормальным.

— Вот чёрт, — выдыхает он, Гермиона встречается глазами с его, яркими и горящими весельем. — Похоже, я тебя изнасиловал.

Пару секунд она пытается стряхнуть с себя сон.

— Похоже?

Он снова оглядывает её, и его губы изгибаются в самодовольной улыбке.

— Ты сама-то видела?

Опёршись на локоть, Гермиона осматривает себя, ожидая увидеть нечто ужасное. Синяки в форме отпечатков пальцев, кровоподтёки на бёдрах и плече. Красные следы от его рта раскиданы по всему телу. Если только память ей не изменяет, как минимум ещё одна отметина оставлена прямо на попе и сзади на бедре. И только богу известно, как сейчас выглядит её шея.

«Твою ж…» — думает она. Малфой и раньше не чурался подобного, но ничего такого никогда не было. Она помнит тот засос, что оставила на его коже, когда с ним пыталась заигрывать Маргарет, и то собственническое клеймо, которым он ей ответил. Если дело именно в этом, то теперь Драко пометил всё её тело.

Малфой — единственный человек на свете, который когда-либо видел, чтобы она так теряла над собой контроль. Интересно, знает ли об этом он сам? И речь не только о сексе. Никто, кроме него, не представляет, что она способна на подобное. И наверное, он понимает это даже лучше, чем сама Гермиона. Она задаётся вопросом: осознаёт ли Малфой степень её доверия, раз она позволила ему не просто узнать об этом, но ещё и увидеть? Что за животное в нём проснулось, сколько в нём бурлило страсти, что он так… щедро пометил её тело. И тут ей приходит в голову мысль: а вдруг она тоже знает Драко с той самой стороны, которая больше никому не известна? Знает того человека, что появляется в темноте, когда лица скрыты, а Гермиона не смеётся и не боится.

Она отбрасывает прочь все мысли, когда, подняв голову, видит, что Драко за ней наблюдает. Она с притворной сердитостью косится на его плечо:

— Подумать только, а я утром переживала из-за этого.

Он смотрит на след от её зубов и снова переводит на неё взгляд. Она улыбается ему, ей кажется: наверное, Драко важно убедиться, что она ничего не имеет против такого. А может, он хочет другого. Хочет, чтобы она рассердилась за все эти оставленные отметины, за то, что он проявил такое собственничество и так по-варварски повёл себя в приступе страсти. Но её гораздо больше заботит, чтобы он понял: она не сердится, если вдруг для него это существенно. Потому что так и есть — она совсем не переживает по этому поводу.

Она опять опускает глаза на его плечо, а затем поднимает на шею. И моргает: две отметины на его горле, одна на ключице и след от укуса над его соском. Синяки на руках и плечах, след от зубов на бедре и красные пятна на каждой из тазовых костей. Она покрывается краской, но лишь чуть-чуть: частично из-за осознания собственной дикости, но большей частью из-за воспоминаний.

Драко осматривает себя, и Гермиона видит, как едут вверх его брови. Он хмыкает, а она зачарованно следит за тем, как он обводит пальцем свой сосок и синяк над ним. Он практически рычал, содрогаясь в оргазме, когда она вцепилась зубами в это местечко. Судя по его взгляду, он и сам об этом прекрасно помнит.

— Прошлой ночью ты была очень плохой девочкой, — она заливается пунцовым румянцем, совсем как тем утром — после признания друзьям, что она ведьма. Совсем как Вильям после того поцелуя на камне. Она уже подумывает скрыться в ванной, когда Малфой добавляет: — Не знаю, кончал ли я когда-нибудь раньше настолько сильно.

Она таращится на Драко, мигая, но он изучает свой палец, который теперь обводит синяк на её груди. Что-то поднимается из самых глубин её естества, она забывает о собственном смущении и, не сумев сдержаться, улыбается. Закусив губу, тянется и обводит его сосок и синяк точно так же, как сам Малфой минутой раньше — его палец смещается к следующей отметине на её теле.

Он поднимает голову, и Гермиона, вскинув руку, неосознанно проводит пальцем по спинке его носа. С этого движения прошлой ночью всё и началось, и уголок его рта дёргается вверх.

— Я… — начинает он, но топот ног заставляет их обоих повернуться к двери и замереть.

— Я собираюсь раздобыть курицу! Делаем заказы, делаем заказы! Курица, говядина, и если я отыщу немного… — кто-то осекается, но тут же шокированно произносит: — Гарри Поттер?

— Провизия, — Гермиона слышит, как устало откликается Гарри, — находится в нише под гардеробом в гостиной.

Тишина. Малфоя не отпускает напряжение с того самого момента, как он услышал имя её друга. Затем прямо перед дверью раздаётся тихое «О».