The Fallout (ЛП)

В этот раз он опять никуда не торопится. Возможно потому, что она не дала ему реализовать все его замыслы, и теперь он решительно настроился выбить из неё мольбы. Довести до точки, так, что её станет колотить дрожь, а с губ будет срываться только «Драко, Драко, пожалуйста», от чего она потом зальётся румянцем. Гермиона попыталась было сесть, чтобы, быть может, отплатить ему той же монетой, но засомневалась в своих силах, да и ладонь Драко слишком уж настойчиво толкала её обратно.

Его палочка скользит по её животу. Гермиона знает это, потому что чувствует магию кожей. Его магию, заключённую в палочке, неиспользуемую, но мощную. Гермиона знает Драко с разных сторон, но его магия, проникающая в неё, это что-то необыкновенно личное. Она никогда об этом не задумывалась и не считала такое возможным, но сейчас осознаёт себя полностью открытой перед ним, пусть он ничего не колдует, а отголоски волшебства лишь едва заметны. Это как сердцебиение и кровь — такая же часть его жизненной силы, самая его суть.

Малфой устраивает палочку на её груди и, когда та скатывается, поправляет.

— Не дай ей упасть, — говорит он в ответ на замешательство Гермионы, его пальцы скользят по её рукам.

Он обхватывает её ладони своими и держит, пока целует её бёдра. Гермиона скептически смотрит на него, хоть от этого нет никакого толка, и стискивает его пальцы. Малфой приподнимается на несколько секунд — она напрягается, — но тут же припадает к другому её бедру. Гермиона тяжело выдыхает, и Драко, улыбнувшись, прихватывает губами её кожу. Она чувствует его дыхание, он целует низ её живота и смеётся, стоит ей разочарованно застонать.

— Злобный, плохой, мел… — на этот раз она обуздывает недовольство, убеждая себя не прикусывать его язык при первой возможности.

Она держится ещё около минуты, пока Малфой прижимается к ней лицом и проводит по коже языком. Её бёдра непроизвольно вскидываются, она стонет, но палочка опасно подрагивает, и Гермиона тут же замирает — равновесие восстановлено. Она не собирается проигрывать в игре, которую так уверенно ведёт Драко. Она стискивает его ладони, и подушечки его больших пальцев начинают поглаживать её запястья. Ноги дрожат, дыхание ускорилось, кровь устремилась по венам, а сердце бешено бьётся в груди — но в остальном она лежит не шелохнувшись.

Чёртова деревяшка норовит соскользнуть от одного только дыхания, и Гермиона в равной степени сосредоточена на ней и на том, чтобы окончательно не потеряться в собственных ощущениях. Ей очень хорошо, если не считать того факта, что она слишком много внимания уделяет тому, чтобы не дать упасть палочке, а не тем чудесам, которые творит ртом Драко. Оргазм всё ближе, и она не может удержаться от стонов и рваных выдохов. Стараясь сохранить концентрацию, она зажмуривается. И искренне надеется: Малфой не ожидает, что, кончая, она будет думать о палочке, — она чувствует, что от нарастающего внутри напряжения вот-вот потеряет над собой контроль.

Не способная устоять, она лишь едва подаётся ему навстречу, но Малфой лишает её шанса на столь близкую победу. Она крепится с трудом, пока он ласкает её языком, и тело предаёт разум: Гермиона вскидывает бёдра и выгибает спину, впиваясь ногтями в его ладони. Вскрикивает, подаваясь ему навстречу, желая повторения этих ощущений, но всё прекращается.

Рвано дыша, она откидывается на пол и открывает глаза, с упрёком таращась в пустоту перед собой. Подушечки пальцев продолжает поглаживать её запястья, но Гермиона слышит цоканье:

— Тс-тс-тс, Грейнджер. Ты дала ей упасть.

— Что? — хрипит она, думая лишь о том, как близко был оргазм, когда Малфой отстранился.

— Ты позволила ей упасть, — в его голосе слышно веселье, вот засранец. Он отпускает её руки, обхватывает бёдра и целует в живот влажными губами. — М-м, а ты была так близко, правда?

Гермиона шокированно моргает, а затем сердито косится на Драко. Что за сволочь! Он столько старался, чтобы довести её до этого состояния, — она была в секундах от цели — и остановился. Она приходит к выводу, что и так была слишком терпеливой, и раз уж он так кичится своим самоконтролем, она возьмёт дело в свои руки, как до этого поступил сам Малфой. Не сводя с него сердитого взгляда, она опускает руку, задевая костяшками то ли его нос, то ли подбородок. Она чувствует, как Драко отшатывается, толкая её ногу плечом.

Она испытывает облегчение и, может быть, чуточку злорадства, когда Драко ловит её ладонь. Гермиона представляет себе его обиженный вид, перекатывается на бок, но тут же получает шлепок по ягодице. Она захлёбывается дыханием от удивления и, пожалуй, от пронзившей тело вспышки удовольствия, которую она пытается игнорировать. Неужели он только что…

— Грейнджер, ты очень плохо себя ведёшь.

Боже…. Ну вот как получается завестись ещё сильнее? До такой степени?

— Руки по швам и перекатись назад, — он говорит это тем же тоном, что и во время операций, и в горле у Гермионы застревает комок.