The Fallout (ЛП)

Это та верность, что, собственно, и привела его сюда и которая привлекла её внимание. Та преданность, что позволила Гермионе увидеть первую тоненькую ниточку между ним и собой — их отчаянная привязанность к друзьям, несмотря на последствия. Хотя, в то время как сердца Гермионы хватало почти что на всех, он был предан одной Пэнси. Лишь немногие люди добились такого места в его жизни и заслужили его верность. После смерти Пэнси Малфой посвятил себя делу, но в конечном итоге всё это — ради неё.

Гермиона сомневается, что, погибни Пэнси раньше, он бы остался. Малфою тут было слишком неуютно, и не проведи он здесь так много времени и не привыкни к этому ощущению, он бы шагнул за порог в ту же секунду, как получил печальные вести. Осел бы в другой стране, так далеко от выбора сторон, клейма предателя, призраков прошлого, тяжестей войны и долга Малфоя, что смог бы раствориться в неизвестности и прожить в стороне от напоминаний о том, кем он был и кем пытался стать.

Но он так не сделал.

Он остался.

И Гермиона приходит к выводу, что Драко Малфою есть что доказывать. Пэнси, отцу, им всем, самому себе; кому именно, она не знает. Но он всеми силами стремится к чему-то большему, что было у него, когда он только пришёл. Гермиона не знает, сможет ли он когда-либо обрести желаемое.

День: 619; Время: 7

— Слышал, что мы побеждаем.

Гермиона внимательно смотрит на Энтони.

— Это невозможно знать наверняка.

— За последние три месяца было схвачено или убито больше Пожирателей Смерти, чем наших бойцов.

— Это не всегда что-то значит, — к разговору присоединяется сидящая на крыльце Лаванда. В пальцах она держит сигарету — подхватила эту пагубную привычку после того, как три недели провела в маггловском мире.

— Ну, разумеется, значит. Смотри, они теряют больше, война затихает. Мы теперь не сражаемся так часто, и инциденты с участием Пожирателей…

— Это потому, что в начале они полагали, будто смогут одолеть нас напором. Они хотели атаковать, атаковать, атаковать без особого плана. Застать нас врасплох и задавить. Когда это перестало работать, они сменили тактику. Теперь большую роль играет стратегия, — отзывается Дин, полируя метлу к завтрашнему матчу по квиддичу, который состоится на площади Гриммо.

Они решили, что сейчас самое время сбросить напряжение в дружеском соревновании, и, учитывая количество людей, изъявивших желание участвовать, затея переросла в серию из трёх игр. Гермиона думает: это показатель того, как всё изменилось. Ведь в самом начале на такое не было ни времени, ни сил.

День: 630; Время: 14

В коридоре слышатся шаги, и, когда они смолкают, Гермиона поворачивает голову и видит Малфоя. Кажется, он тоже удивлен, застав её здесь, но уже в следующую секунду переводит взгляд на раковину, к которой и направляется. Гермиона моргает и снова глядит в окно, где Джинни, только что забившая гол, ухмыляясь, дразнит команду соперников.

— Почему ты не там? — она не понимает, зачем интересуется, но вопрос повисает в воздухе.

Сначала ей кажется, что Малфой промолчит, но он отвечает, заглушая шум льющейся из крана воды.

— Я сражаюсь достаточно, чтобы добровольно ввязываться в ещё один бой.

— Это игра.

— Неужели.

Это не вопрос, ведь они оба знают ответ. Каждый бладжер будет направлен Малфою в голову. Гермиона не понимает, почему ей это сразу не пришло на ум, хотя, наверное, она всё знала с самого начала и просто хотела попытаться избавиться от воцарившейся неловкости.

Несмотря на то, кто он такой, ей неприятно, что она затронула скользкую тему — ведь такова её натура. Гермиона никогда не пытается причинить другому боль, только если это не заслуженно. Она не разговаривала и не имела дел с Малфоем с момента смерти Пэнси, так что он не сделал ничего, чем бы мог спровоцировать её жестокость. Насколько Гермиона слышала, он стал таким же полноправным членом Ордена, как и она сама. Иногда настоящее так захватывает её, что она упускает из виду, что ей стоит винить Малфоя за прошлое. Она так часто сосредоточена на том, что неправильно сейчас, что вообще забывает о былом. Зачем задевать своего соратника, когда вокруг бушует война? Гермиона относит это на счёт зрелости или чего-то, чего не понимает.

Иногда она видит себя на той башне, но не в своём теле, а на месте Малфоя. Она думает о тех обстоятельствах, что по слухам, довлели над ним, и представляет себе, как могли бы видеть Дамблдора эти свинцовые глаза — те, что никогда не находили помощи в голубых глазах директора. Гермиона представляет вытянутую вперёд палочку и то, почему должна так поступить, но каждый раз не может ответить на вопрос: а смогла бы? А если бы там был Снейп, преданный врагу? Ей кажется, её рука бы не дрогнула. А смогла бы она пойти до конца, зная, что стоит на карте? Сейчас — возможно. Да, сейчас, наверное. И Гермиона немного ненавидит себя за это, потому что знает: она способна убить, когда стоит выбор между ней, её друзьями и Пожирателем Смерти.