The Fallout (ЛП)

Она улавливает за спиной звук шагов и оборачивается. Мир, ускоряясь, вертится вместе с ней, и вот Гермиона уже лежит на земле. Её палочка нацелена на какую-то фигуру, но зрение проясняется, и она может разглядеть Невилла. Она опускает оружие, скребёт уставшими пальцами по неровному каменному полу, но вдруг её резко тянут вверх. Слышится ворчание, её обхватывает чужая рука, и, оказавшись прижатой к чьему-то твёрдому телу, Гермиона начинает паниковать, с покрытых пылью губ срывается приглушенный писк. Она направляет палочку на так сильно вцепившуюся в неё ладонь, но мир внезапно кренится и темнеет.

Один ужасающий момент Гермиона не сомневается, что потеряла сознание, но вот прямо перед собой на фоне ярко-голубой стены и слепящего света она видит Энтони и Терри. Мозг фиксирует это с облегчением: ведь не могла же она попасть в плен к Пожирателям, учитывая, что убежище, в котором они оказались, выглядит относительно знакомым. Рядом появляется Невилл, тоже кажущийся дезориентированным, и Гермиона снова куда-то плывёт. Она прикрывает глаза, из горла вырывается всхлип, в поисках подобия равновесия она хватается за удерживающую руку и старается подавить рвотные позывы — и мир опять начинает крутиться.

Она приходит в себя на площади Гриммо, где их встречает оглушительная тишина, длящаяся целые три секунды, прежде чем в гостиной разворачивается бурная деятельность. Чужие руки отпускают Гермиону, Люпин накладывает на неё чары левитации и, не задавая никаких вопросов, переносит в помещение, которое она определяет как небольшой временный лазарет. Гермиона пытается сохранить спокойствие и концентрацию, приподнимает голову — мимо проносятся удивлённые лица Лаванды и Колина — и упирается взглядом в человека прямо перед собой. Малфой стоит и смотрит ей вслед, весь перемазанный в крови.

В её грязной-грязной крови.

День: 662; Время: 9

Окно открыто, и Гермиона почти что ожидает увидеть под ним лужу, но там сухо. Дождь стоит плотной стеной, а ветер хлопает летней зелёной листвой. Гром грохочет, потом замолкает и рокочет ещё громче, и на какой-то момент Гермиона забывает, что она ведьма, и всерьёз опасается, что вылетят пробки.

Прошло уже три недели с тех пор, как она в последний раз видела Малфоя — покрытого кровью, в гостиной дома на площади Гриммо. Она много думала о том, что произошло. Его образ встаёт перед глазами, стóит Гермионе прикрыть веки. Она постоянно задаётся вопросом, что должен был чувствовать Малфой, когда его заливала грязная кровь. Но ведь он поступил так осознанно. Подошёл со спины, мантии на ней не было, и он должен был узнать её.

Она думает, что прежний Драко Малфой оставил бы её там, лишь бы только не приближаться к её «грязной крови». Чёрт, да тот Малфой скорее всего и стал бы причиной её ранений.

Неужели его убеждения так радикально изменились? Часть неё всё ещё продолжала ждать от Малфоя беды. Ждать, что однажды обнаружится: он шпион, и все его поступки — лишь способ втереться в доверие. Но в тюрьме Малфой подвергся допросу под Веритасерумом и прошёл испытание легилименцией, ведь так? В противном случае его бы здесь не было. И если бы даже каким-то образом Малфой умудрился скрыть правду, будь он истинным Пожирателем Смерти, разве стал бы дотрагиваться до неё, да ещё окровавленной, когда мог просто дождаться, пока Невилл переправит её при помощи портключа? Пожиратель Смерти, под прикрытием или нет, никогда бы так не поступил.

Это ли не поразительная правда. Малфой был на их стороне, должен был быть… Возможно, он сражался, руководствуясь собственными резонами. Но факт оставался фактом — он сражался за них. Его прежние идеалы и предрассудки в какой-то момент потеряли былую силу: случилось ли это на вершине башни, в ту секунду, когда впервые ему на руку легла оранжевая повязка Ордена Феникса, или на похоронах Пэнси Паркинсон. Не имеет значения, ведь в достаточной степени он был здесь с той же целью, что и все они: выиграть войну. Победить Волдеморта, и неважно, сколько крови магглорождённых прольётся на его дорогие брюки и сколько чистой крови останется на его руках.

Сейчас она смотрит на него в окно: чёрная тень с проблеском белого. Солнце стоит низко, накрапывает дождик, и ползущие облака отсвечивают золотом сквозь крону деревьев. Туман обволакивает ветви, и в солнечном свете кажется, будто крошечные капли ярко сияют. Промокший Малфой замер между двумя большими дубами, а его ботинки утопают в грязи.

Гермиона не знает, почему, пережидая дождь, он стоит там. И почему прислонился плечом к одному из стволов, словно собирается так простоять ещё долго. Это всё очень странно, но есть некое умиротворение в его позе, которого она никогда не замечала в нём раньше.