The History of Bones: A Memoir: A Memoir

Я сказал слишком громко: "Как это работает? Ты пускаешь слюни на салфетку. Бруно решает, что это ценная вещь. Ты продаешь ее, а потом идешь и покупаешь бутылку вина за тысячу долларов? Я могу понять, что вы, ребята, наслаждаетесь тем, что ваши работы продаются за огромные деньги, и по большей части я считаю, что ваши работы хороши, но вы должны иметь представление о том, сколько великих художников снимают каюты в пунктах оплаты проезда или живут на окраинах Кони-Айленда, которые так же талантливы, как и вы".

Наступила тишина. На самом деле я никого не оскорбил. Они были не обидчивы.

Я лишь показал себя неотесанным. Меня выгнали из клуба.

 

-

Я был наверху в театре Сквот, когда зазвонил телефон. Питер Халаш казался очень раздраженным тем, с кем он разговаривал.

Я спросил: "Кто это был?"

Он сказал: "Меня постоянно зовут выступить с докладом о новых технологиях в театре в Барселоне, а мне это неинтересно".

Я сказал: "Я бы хотел поехать в Барселону".

Питер наклонил голову и улыбнулся мне, почти с усмешкой. Он даже не сказал этого, я просто знал, о чем он думает: о том, что я совершенно ничего не знаю о новых технологиях в театре, и теперь он осмеливается заставить меня пойти. И я пошла.

Единственным требованием было, чтобы я говорил сорок пять минут. Я подумал, что смогу это сделать.

Я представил себе небольшую группу депрессивных мужчин с бородами, сидящих в кругу в затхлой комнате на третьем этаже, с кожаными заплатками на локтях их поношенных твидовых пиджаков.

Они не будут много говорить по-английски. Они будут думать, что их не поняли. Я побуду немного в раздумьях, посмотрю Барселону и заберу свои 500 долларов. Все будет хорошо.

Сексуальная девушка встречает меня в аэропорту. Она должна сопровождать меня, так как я уважаемый гость.

Пару дней она провела, водя меня к зданиям Гауди, которые действительно поразили меня.

Она показывает мне вход в здание со стеклом странной формы из металла.

Она рассказала мне, что Гауди привез из Парижа очень дорогое и особенное стекло. Когда его привезли, он попросил их столкнуть его, чтобы оно разбилось на улице. Затем он взял разбитые осколки и соорудил из них металлический каркас.

То, что художник, настоящий художник, может быть поддержан финансовыми и политическими силами того времени, просто поразило меня. Обычно эти силы стремятся остановить и исчезнуть художника.

На самом деле эта конференция - некий огромный и очень жесткий конгресс международного театра. Здесь присутствуют тысячи людей со всего мира, и они относятся к себе очень серьезно. Я немного волнуюсь.

Я пытаюсь говорить в своей комнате в течение сорока пяти минут. Мне кажется, что говорить сорок пять минут о всякой ерунде очень сложно.

В день выступления меня привозят в огромный, элегантный театр.

"Это здесь я говорю?"

Пока меня ведет по проходу моя молодая сексуальная подруга, я начинаю сильно нервничать. Я вижу, что в переполненном зале моей лекции ждут не менее семисот человек. Многие из них в твидовых пиджаках и с бородами, как я и ожидал, но эти семьсот мужчин и женщин со всего мира, и они совсем не выглядят подавленными. Их твидовые пиджаки не заношены, и все они выражают суровость, которая находится на грани злости.

И все они в наушниках! А это значит, что все, что я скажу, будет переведено и понято.

Я в беде.

Я взял с собой маленькие часики, чтобы убедиться, что я продолжаю сорок пять минут. Я ставлю их на подиум.

"В театре, - начал я, - а это случается часто, - я сделал паузу и окинул взглядом море серьезных лиц, - у вас будет несколько касательных, которые приближаются к сцене и медленно движутся, даже до самого занавеса. Вы можете принять эти строки за одну из бесчисленных вещей, но, поскольку они раздвигаются, и медленно, вы можете сделать это так, что даже ребенок, который считает свои пальцы, сможет прочитать, сколько раз.

"Или вы можете закрепить его клеем. Или куском веревки. Я сам люблю струны. У меня с этим проблем нет, но сейчас ковбои все поют в пустыне, и поют они этими фальцетными голосами, которые раздражают соседние деревни, встречающиеся исключительно на том самом участке, о котором мы говорили, до того, что почти невозможно определить, откуда идет звук. И у вас их может быть шесть, если вы можете себе это позволить".

В зале раздается легкий ропот.

"Или плавно. Более плавно, чем раньше, можно медленно растягивать его туда-сюда, чтобы встретиться практически с любым местом, которое вас заинтересует. Время имеет значение, и особенно для тех, кто любит такие вещи, или сыр, или шляпы. Сыр или шляпы предпочтительнее, потому что они меньше и не доставляют столько хлопот, когда вы пытаетесь уложить их в чемодан при упаковке".

Ворчание становится все громче.

"Вы можете взять эти векторы и измерить их. Но если вы это сделаете, надеюсь, вы сохранили нить, о которой я говорил ранее. Возможно, вы захотите записать это сейчас".

Кто-то сзади что-то сердито кричит. Люди вокруг говорят ему, чтобы он замолчал.