The Kids Aren't Alright (СИ)

Видя, что делу дан ход, чета Хоровицей решила подлить масла в огонь. Они дали взятки прокурору и шефу полиции. Каждому по тридцать тысяч. Таким образом, в ориентировке на Эмму появился новый пункт: «Подозревается в непредумышленном убийстве»…

*

То ли Юма была волшебным местом для потерявших надежду, то ли Эмме просто повезло, но она смогла найти работу уже через несколько дней после приезда. Проходя мимо местного детского парка, она увидела объявление о вакансии оператора аттракционов. Зарплата была совсем маленькой, ее просто выдавали на руки в конце каждого рабочего дня, но Эмме и не надо было большего. Документов у нее не потребовали, и Голдфайн, сама не зная, зачем, назвалась Кейт. Просто Кейт, не придумав и фамилии.

Работа ей нравилась. Она впервые за несколько лет почувствовала себя полноправным членом общества. Не озиралась и не прятала глаза, идя по улице, и не боялась встретиться с клиентом, грубо трахавшим ее на полу туалета, в супермаркете. Она искренне не понимала, почему не пошла на подобную неквалифицированную работу раньше, ведь тогда бы, возможно, у нее не было бы и половины нынешних проблем.

С Линетт и Майком она старалась не сталкиваться, уходя из дома до их пробуждения, и возвращаясь за полночь. Каждый заработанный цент Эмма бережно складывала в банку из-под Нутеллы, копя на аренду комнаты или квартиры.

Тринадцатого февраля у Эммы был день рождения. За два дня до этого она решила-таки пересечься с матерью на кухне, и позвать их с Майком в кафе в честь праздника.

— Мам, — неуверенно начала девушка, — у меня же день рождения послезавтра… Я подумала… Может, вы с Майком захотите сходить куда-нибудь? Я плачу.

— Хорошо, — пожала плечами Линетт, засовывая в рот огромный кусок сэндвича, — тут неподалеку есть ресторан, «Малино», итальянская кухня. Недорогой и неплохой.

— Отлично! — искренне улыбнулась девушка.

— А ты это… — с шумом отпивая кофе, протянул Майк, — чего от нас шкеришься? Вроде нормально разговаривать умеешь.

— Я не хочу вас стеснять. Вы и так делаете мне огромное одолжение, — тихо ответила Эмма.

— Да мы ж типа семья, ты что? — простодушно отреагировал Дженсен.

Линетт на это пнула его под столом, но Эмма это заметила.

— Ладно, — почувствовав резкий укол обиды, вздохнула девушка, — я пойду.

— Давай, давай, — дожевывая хлеб, помахала ей рукой мать.

Выйдя из кухни, Эмма спряталась за углом и прислушалась к разговору оставшихся за столом «родителей».

— Ты что, дурак? — злобно шепнула Майку Линетт, — ты что несешь?

— Да что такого-то? — не понял тот.

— Ну, точно тупой… ты забыл, что я вчера видела на почте? — возбужденно заговорила мать, — Я не хочу, чтобы она подумала, что мы считаем ее нашей семьей!

— Почему? — вновь переспросил Майк.

— Не хочу, чтобы ей было чересчур больно. Я же не изверг какой-то. Да и, всё-таки, я носила ее под сердцем девять месяцев. Мне и так неприятно было сообщать, а тут ты со своими соплями в сахаре, — ответила Линетт непонятными без контекста фразами.

— Ты реально сообщила? — слишком громко спросил собеседник.

— Тихо! — шикнула на него жена, — конечно, ты думал, я так, прикалываюсь? Это правильно, честно, и принесет нам немало денег.

— У нее же день рождения вот-вот, — не унялся Майк.

— Если бы я вчера не сообщила, это сделал бы кто-нибудь другой, и прощайте, денежки!

— Ясно, — буркнул Майк, вновь шумно делая глоток утреннего напитка.

— Ясно, — передразнила его Линетт, — нихрена тебе, чёрт возьми, не ясно.

Послышался звон — видимо, женщина бросила ложку в раковину, поэтому Эмма поспешила ретироваться. Она ничего не поняла из разговора матери и её мужа, но осадок всё равно остался неприятный…

*

Сегодня была среда, посетителей в парке почти не было. Начальница Эммы, пожилая женщина со столь же устаревшим именем Бесси, относилась к работнице лояльно и не заставляла ее постоянно стоять у пульта в ожидании желающих прокатиться. Поэтому Эмма, вальяжно развалившись на нагретом солнцем пластиковом стуле и, слушая в наушниках оптимистичные мелодии 70-х, красила свои длиннющие ногти красным лаком. Ей в кои-то веки было спокойно и комфортно. Настолько, что она позабыла об утреннем разговоре Линетт и Майка, который, по-хорошему, должен был ее насторожить.

Внезапно до нее долетел писклявый голос Бесси, которая умудрилась перекричать музыку:

— Кейт! Эти молодые люди хотят с тобой поговорить! У них твоё фото!

Резко выдернув наушники, и, чуть не выронив из рук баночку с лаком, Эмма встала. К аттракциону, сопровождаемые владелицей парка, шли двое мужчин. Один — совсем еще молодой парень в очках, с яркими голубыми глазами добряка и простофили, другой — мексиканец лет сорока. Приблизившись к Голдфайн, голубоглазый протянул ей ее собственное фото:

— Вы — Эмма Хейли Голдфайн, 1992 года рождения?

Эмма, отступив на шаг и испуганно взглянув на Бесси, прошептала:

— Да.

— Что это за новости? — уперла руки в бока ее начальница, — зачем ты мне врала?

Голдфайн, отступив еще на два шага, тяжело сглотнула. Во рту появилась неприятная сухость, слюны будто не хватало. Ей стало по-настоящему страшно.