The Kids Aren't Alright (СИ)

Церемония была организована с размахом, попрощаться с Лексом пришло более двухсот человек. Иронично, учитывая, что на его последнем юбилее гостей было в два раза меньше. Саму процедуру отпевания и похорон же сделали более приватной, на ней присутствовали лишь самые близкие родственники, друзья и коллеги усопшего. Когда пришло время произносить речь Джею, он, еле справляясь с волнением и накатывающей тошнотой, нехотя пошел к трибуне. Прокашлявшись и поправив очки, молодой человек начал:

— Я стал по-настоящему близок с отцом лишь последний год. И, что самое интересное, нас сдружила его болезнь, первый сердечный приступ. Первый нас сблизил, второй — разделил навсегда, — вновь кашлянул он, явно сдерживая слёзы, — возможно, это хороший пример того, что всё быстротечно. Сегодня ты можешь веселиться, проводить время с близкими, есть вкусную еду, наслаждаться всеми аспектами жизни, а завтра — лежать в гробу. Вот так просто, — щёлкнул он пальцами. Это был неудачный жест, но все списали его на волнение и горе молодого человека, — в общем, что я хочу сказать: я благодарен за эти краткие, но радостные моменты, проведенные с моим отцом. Он был… он был хорошим человеком. И мне будет очень не хватать его добрых советов, его щедрости и того, как он легко сближался с людьми и прощал обиды. Я любил его, — Джей снял очки и чуть дрожащей рукой провел по переносице, — да… я любил его.

С этими словами юноша, согнувшись, направился к своему месту в зале и, неожиданно, сел не рядом с Кристиной, а рядом с Беккой. Его жена, заметив это, недовольно скривилась.

Далее свои речи произнесли Чарли Торн, нахваливающий и профессиональные, и личные качества бывшего начальника и Айзек Хоровиц, отец Брендона, старый друг и одноклассник Лекса, рассказавший пару забавных историй из их молодости.

На поминки, более неформальную часть прощания, проходившую уже в особняке Мартинов, также пришло немало народу. Как часто бывает, люди использовали это событие не только для того, чтобы отдать дань усопшему, но и для того, чтобы пообщаться с теми, с кем давно не виделись, и завести новые знакомства. Одними из таких гостей с «корыстной» целью были Люсиль и Айзек Хоровиц. Они знали, что их сын всенепременно придет на похороны отца одного из своих друзей, и всё искали и искали его в толпе.

Дело в том, что с Брендоном они не виделись уже почти полгода. Они звонили сыну время от времени и знали, что он жив и, скорее всего, здоров, но он не говорил им, где живет, а родителям так хотелось взглянуть на своего непутевого ребенка. Они не были в ссоре, просто их пути разошлись. Люсиль и Айзек, образованные и работящие люди, не могли принять мировоззрение сына, форменного разгильдяя и бездельника. Больше всего их расстраивало и злило то, что у него не было никаких интересов, кроме прожигания жизни. И, разумеется, родители совсем не одобряли вульгарную и распущенную пассию сына. Поэтому, когда Люсиль наконец заприметила пышную шевелюру Эммы, то тут же схватила мужа за руку и ринулась к девушке.

— Эмма! — приближаясь к Голдфайн, окликнула ее Люсиль.

Та увидела, что ее зовет мама Брендона, вздрогнула и попыталась отвернуться, попутно судорожно засовывая левой рукой в рот канапе. Правая рука девушки была на перевязи.

— Эмма! — еще раз позвала Люсиль, уже стоя у нее за спиной.

— О, миссис Хоровиц! — делано удивилась Эмма, развернувшись к собеседнице, — и вы, мистер Хоровиц!

— Да, это мы, как ты верно подметила, — неприветливо отозвалась миссис Хоровиц.

Тут же она бегло оглядела девушку и искренне ужаснулась:

— Эмма, что с тобой приключилось?

Кроме того, что ее рука сейчас безвольно висела на самодельной повязке из шарфа, лицо девушки было покрыто синяками, а на нижней губе красовалась большая рана. Ногти Эммы были сломаны почти под корень и неаккуратно подпилены.

— Поскользнулась в ванной, — нашлась Голдфайн, — ударилась лицом о раковину да потянула руку, ничего страшного.

Айзек и Люсиль настороженно посмотрели на нее.

— Эмма, ты не подскажешь нам, где Брендон? — спросил ее отец молодого человека.

— Думаю, наверху, с Джеем. Видели, миссис Мартин стало плохо? — понизив голос, приготовилась сплетничать девушка, — прям посинела вся! Джей вроде ушел уложить ее, ну и Бренд, по-дружески, с ним. Их нет уже минут пятнадцать, я за это время съела почти целый разнос закусок, — загоготала было Эмма, но тут же притихла, осознав неуместность своего смеха.

— Спасибо, — процедила Люсиль, и они с Айзеком отравились на второй этаж.

Родители отыскали Брендона быстро, ведь лишь из одной комнаты доносились тихие разговоры.