The Last Politician: Inside Joe Biden's White House and the Struggle for America's Future

Но предложение Данна о том, чтобы Белый дом разработал собственную стратегию по созданию законопроекта о праве голоса, который мог бы пройти Сенат, ни к чему не привело. По каждому другому вопросу Совет по внутренней политике проводил тщательный анализ вариантов, предлагаемых администрацией. Но вопрос об избирательных правах никогда не подвергался стандартным процессам оценки политики, чтобы Белый дом мог выработать собственное мнение о глубинных достоинствах положений законопроектов. Президент просто согласился с утверждением, что законопроекты необходимы для политического выживания Демократической партии, потому что так ему сказали активисты и Нэнси Пелоси.

Данн был не единственным несогласным. Были и другие, кто тихо переживал, что Белый дом движется по бесплодному пути. Но они не поднимали голос, опасаясь антипатии, которую могла вызвать их оппозиция. Они не хотели, чтобы их считали извиняющимися за подавление избирателей.

Но Данн предвидел, как будет развиваться ситуация. Манчина и Синему было не переубедить. Несмотря на лоббирование со стороны президента и давление со стороны коллег-сенаторов, они остались приверженцами сохранения филлибустера в его нынешней форме. Группы активистов были настолько разочарованы неспособностью Белого дома продвинуть законодательство о правах избирателей, что поклялись не присутствовать на выступлении Байдена в Атланте.

Когда Байден готовился к выступлению, в Белом доме понимали, что он выступает в поддержку закона, который вряд ли будет принят. Он собирался выступить с ораторской речью в защиту обреченных законопроектов. Он подготавливал себя к позорному проигрышу - и ему придется взять на себя вину за провал. Это был вполне предсказуемый провал.

 

-

Даже зная, что у него мало надежды, Байден предпринял последнюю попытку морального убеждения. Он считал, что гражданские права - это его проблема; именно эта причина привела его в политику в первую очередь. Некоторые активисты поначалу отнеслись к этому утверждению скептически. Когда преподобный Эл Шарптон впервые встретился с ним в девяностых годах, он спросил Байдена о его поддержке законопроекта о борьбе с преступностью, ужесточающего наказания. Вместо того чтобы вступить в разговор с Шарптоном, Байден попытался урезонить его. "Вы начинаете приобретать национальную репутацию, которую не хотели бы получить". Шарптон огрызнулся в ответ, что, по крайней мере, его репутация будет держаться на его принципах. Но со временем Шарптон стал воспринимать Байдена как своего союзника. В Белом доме Обамы Шарптон удивлялся тому, что Байден был самым ярым сторонником полицейской реформы на заседаниях. Иногда он задавался вопросом, не искупает ли Байден вину за то, что в девяностые годы был автором законопроекта о борьбе с преступностью. После встреч Байден клал руки на плечи Шарптона и говорил ему: "Эл, ты должен подтолкнуть их к этому".

Теперь Байдену хотелось сделать последний страстный призыв к лучшим ангелам, аргумент, который потряс бы сенаторов за лацканы и заставил бы их задуматься о своем месте в истории:

Поэтому я спрашиваю каждого избранного чиновника в Америке: как вы хотите, чтобы вас запомнили?

В важные моменты истории они ставят перед выбором: На чьей стороне вы хотите быть - доктора Кинга или Джорджа Уоллеса? Быть ли на стороне Джона Льюиса или Булла Коннора? Вы хотите быть на стороне Авраама Линкольна или Джефферсона Дэвиса?

В ходе работы над речью никто из его советников не возражал против включения этого отрывка. Но его последствия были достаточно очевидны. Он обвинял Джо Манчина и Кирстен Синема в том, что они встали на сторону человека, который стрелял из водометов по чернокожим детям.

Джо Байден не любил наживать себе врагов. Этот полемический пассаж представляет собой отступление от формы. В своем веселом настроении он выносил самый суровый исторический приговор двум сенаторам, в которых он по-прежнему больше всего нуждается, если у него есть хоть какие-то надежды возродить основную часть своей внутренней повестки дня, не говоря уже о реформе филлибустера.

 

-

13 января, через два дня после своего выступления, Байден нанес еще один визит в Капитолий. Он хотел лично обратиться к демократам Сената с последней просьбой. Но за час до его приезда Синема выступила на заседании с речью, в которой заявила, что никогда не поддержит изменение правил Сената, и Байден лишился шанса убедить ее.

Находясь в Капитолии, Байден прошел через все здание в офис Митча Макконнелла, чтобы импровизированно пообщаться со своим старым противником и другом. Его речь в Атланте вызвала раздражение у Макконнелла, которому не особенно нравилось, что его ставят в один ряд с Буллом Коннором и Джефферсоном Дэвисом. Днем ранее Макконнелл осудил речь Байдена как "глубокомысленно-непрезидентскую". Затем, своим самым разочарованным голосом, он застонал: " Я знаю, люблю и лично уважаю Джо Байдена уже много лет. Вчера я не узнал этого человека на трибуне".