The Last Politician: Inside Joe Biden's White House and the Struggle for America's Future

Когда Курт Кэмпбелл, чванливый дипломат и стратег, которого Байден лично привлек в Совет национальной безопасности для руководства политикой в Азии, закрывал глаза и думал о встрече на Аляске, он представлял себе хижины в дикой местности и тундру. Но в отеле Captain Cook, где администрация забронировала номера для совещаний, нет ничего уютного. Прибыв на Аляску, Кэмпбелл столкнулся с современной плитой из стекла и стали, возвышающейся над водой в центре Анкориджа.

Перемещаясь по отелю, Кэмпбелл издалека видел членов китайской делегации. Это были чиновники, которых он знал на протяжении десятилетий. Они вместе работали над бесчисленными спорными вопросами. Но атмосфера была иной, почти гладиаторской, и это наводило на него тоску.

Когда встреча началась, Кэмпбелл сидел за столом, через несколько мест от Салливана и Блинкена. Напротив них, разделенные несколькими футами гостиничного ковра, сидели два самых высокопоставленных дипломата Китая, Ян Цзечи и Ван И. Салливан и Блинкен, расположившись на фоне черного экрана, установленного по этому случаю, собирались начать обмен мнениями, который расходился со всем тем, чему они научились на пути к своим должностям.

И Джейк Салливан, и Тони Блинкен достигли политического совершеннолетия в разные эпохи истории Демократической партии. Они выросли в мире, сформированном Биллом Клинтоном и верой в то, что Китай должен стать желанным гостем на пиру глобального капитализма. Вшив Китай в ткань международных рынков, Китай откажется от своих старых доктринерских взглядов. Он начнет уважать права собственности и развивать собственную буржуазию, которая неизбежно будет жаждать политических свобод.

В годы правления Обамы эта вера подверглась испытанию. Китай добивался сумасшедших успехов на рынках, но при этом пренебрегал предполагаемыми правилами капитализма. Он действовал так, как будто интеллектуальная собственность - это не вещь; он манипулировал своей валютой; государство продолжало субсидировать отечественную промышленность. Но вместо того, чтобы противостоять Китаю, Обама предпочел придерживаться мягкой критики. " Я выбрал стратегию, позволяющую нащупать иголку между слишком жестким и недостаточно жестким подходом", - написал Обама в своих мемуарах. Хотя он принял критику поведения Китая, финансовый кризис не позволил ему предпринять много действий. Он хотел избежать торговой войны, которая "напугала бы взбудораженные финансовые рынки". Вместо этого он стремился к сотрудничеству с Китаем в борьбе с изменением климата и в заключении оружейной сделки с Ираном.

Ко второму сроку правления Обамы Джо Байден начал сомневаться в разумности позиции администрации. Организованная рабочая сила считала Байдена самым отзывчивым ухом в Белом доме Обамы, и он начал повторять то, что слышал от профсоюзов, жаловавшихся на несправедливую торговую практику Китая. В 2014 году он пригласил Джейка Салливана и Бена Родса, заместителя советника Обамы по национальной безопасности, в свой кабинет в Западном крыле, что он не делал регулярно. И он начал говорить. "Китайцы думают, что они во всем разобрались", - воскликнул он. "Они делают ставку на то, что их модель лучше". Он ткнул пальцем в грудь Родса и сказал: "Не ставьте против Америки".

Дональд Трамп вел свою президентскую кампанию как защитник американского рабочего класса от элиты, которая не сделала ничего, чтобы защитить нацию от хищника, которым является Китай. Во время его президентства поведение Китая, казалось, доказывало его правоту или, по крайней мере, опровергало старые теории о глобализации. Предполагалось, что торговля приведет к появлению более благодушного Китая. Вместо этого Китай, похоже, стал безнаказанно попирать права человека. Когда в 1997 году Китай отвоевал Гонконг у британцев, он пообещал сохранить политические свободы острова на ближайшие пятьдесят лет. Но теперь он нагло лишил их, нарушив свое обещание "одна нация, две системы".

Официальный лозунг правительства гласил: " Мао заставил китайскую нацию встать на ноги, Дэн заставил китайский народ разбогатеть, Си Цзиньпин заставит китайский народ стать могущественным". Правительство воплотило этот лозунг в жизнь, создав острова-крепости в Южно-Китайском море и время от времени унижая Соединенные Штаты. Во время последней поездки Обамы в Китай китайцы отказались приделать трап к самолету Air Force One, заставив его покинуть борт по раскладной лестнице в брюхе самолета.

Наблюдая за поведением Китая, Салливан начал задумываться о том, не был ли Трамп, несмотря на свою ксенофобию и ненавистническую риторику, хотя бы немного прав. Не было ли на самом деле так, что Китай, как выразился Трамп, " ест наш обед"? И если глобализация не приносит мира и демократии, то в чем тогда смысл? Если свободная торговля не продвигает американские интересы, то почему бы не проводить более меркантилистскую торговую политику?