The Lost

— Твои глаза. Они только что немного светились, — Рой продолжал рассматривать брата, словно ожидая чего-то. — Клянусь Предками.

— Светились? — сказанное стало полной неожиданностью.

— Да. Это не передать словами, нужно самому видеть. Но мне точно не привиделось, — Рой открыл маленькую форточку в стене рядом с местом кучера. — Уверен, что к лекарю не нужно?

— Нет. Лучше к дому Руди. Там мама, пусть лучше она осмотрит.

— Хорошо. Джив, вези нас по первоначальному адресу.

— У вас всё хорошо? — спросил тот, повернув голову.

— Да, — услышав утвердительный ответ, кучер вернулся к своим обязанностям.

Оставшуюся дорогу Майли обдумывал произошедшее, попутно отвечая на различные вопросы брата, волнующегося о его самочувствии. Как ни странно, но Рой больше не касался темы про глаза. Он понимал, что у брата есть секреты, и хоть случившееся его беспокоило, не стремился ничего вызнавать. Надо будет, младший сам всё расскажет.

— Простите, — услышал мужчина, когда кто-то задел его бок локтем.

— Малышня, глаза разуй! — крикнул он в спину быстро удаляющегося ребёнка. — Дети что-то совсем одурели.

— Да будет тебе, — сказала спутница. — Сам таким был.

Экар нёсся, не щадя сил, от холодного воздуха заболело горло. В голове крутились только три мысли. Первая — беспокойство о состоянии Майли, вторая — негодование своими короткими ногами, что проваливались в снег, от чего ему пришлось пережить несколько неприятных падений. Ну и третья — почему дом Руди так далеко?

Наконец он добежал до района «Тихий Огонёк», где располагались небольшие одноэтажные дома, в среднем, с дорогой арендой в двадцать серебряных монет за месяц, и в народе их называли гостевыми.

Благодаря Ришагу, Руди жилище досталось бесплатно, в полную собственность, даже налоги и сборы оплачивало руководство, так как она отсутствовала длительными периодами. Также ей посчастливилось выбрать своё новое жильё, что находилось на алой улице под номером один.

Экару оставалось пробежать красную и огненную улицы, когда его окликнули:

— Мистер Экар!

Он обернулся и увидел подъезжающую карету:

— Да… вы… издеваетесь!

Развалившись на сиденье, Экар восстанавливал дыхание громкими вдохами и выдохами. После изнурительной пробежки ему страшно хотелось пить, но никакой жидкости рядом не оказалось, за исключением снега, что с болящим горлом — не лучший вариант.

— Ты… этого, — слова давались ему с трудом, — как?

— Я в порядке, — но бледное лицо и чуть синеватые губы Майли указывали на обратное. — Спасибо.

— Всегда пожалуйста, — Экар устроил голову в мягком углу и закрыл глаза. — Что-то меня тошнит, — сказав, он откинулся в сторону и тут же выпустил содержимое желудка на пол.

— Эк, — вскрикнул Рой, когда брызги попали ему на белые штаны. — Ты что творишь?

— Я не виноват, — ответил тот со скривлённым лицом, дёргая головой в попытках сдержать очередной рвотный позыв.

У дома Руди стояло четыре кареты, украшенные цветами и расписными тканями с крыши до колёс. Даже лошадям досталось: жёлтые попоны с вышитыми сливающимися в знаки домов узорами; и в хвост, и в гриву вплетены красные цветы. Два ребёнка под присмотром Риты с довольными лицами барахтались в снегу, служанка аккуратно укладывала запасной наряд невесты и другую одежду в багаж.

Когда троица покинула карету, Рой заплатил кучеру за неудобства и попросил убрать небольшой беспорядок внутри. Джив сначала обрадовался, но увидев упомянутый «небольшой беспорядок», начал тихо ругаться.

— Дядюшка Эк! — крикнула Майлис и побежала к прибывшим.

— Подожди меня! — за ней последовал Марк.

— Уже соскучились? — Экар получил детский поцелуй в щёку.

— Дядюшка Эк. Мы хотим сказку, — дети смотрели на него вопрошающими глазками.

— А как же папу поцеловать! — вклинился Рой.

Майли же было не до племянников. Случившееся ранее как-то повлияло на него: ощущения присутствия Ирисы усилились, и теперь он мог с лёгкостью определить её местоположение в доме. Но что больше удивляло — слабо чувствовалось присутствие Молчуна.

— Солнце, что случилось? — ужаснулась мать, увидев вошедшего сына.

— Майли, ты в порядке? — из комнаты в приоткрытую дверь выглянула Руди.

— Приступ, — он зашагал к комнате. — Руди, у тебя есть, что перекусить?

— Стой, — его схватила мать. — Тебе туда нельзя. Там переодеваются, — она потащила его за собой. — Идём на кухню.

Пока Майли ел, он неспешно рассказывал о пережитом частями, некоторые подробности оставляя на потом, так как было не подходящее время и место. Лила, осмотрев сына, внимательно слушала и готовила лекарство. Волнение только нарастало, и как бы младший не старался успокаивать, переживания о новом приступе не давали ей покоя, тем более, она ещё и не обо всём узнала.

Молчун, со свойственной ему манерой сидеть в углах, наблюдал и изучал изменения детёныша. Аура усилилась, от тела исходили разные волны: поглощаемые живыми существами, проходящие сквозь или отражающиеся от других объектов, после чего возвращались обратно, и похожие на слабый зов, с помощью которых сообщалось о присутствии. Всё указывало на новый этап развития детёныша.