The lust (СИ)

— То есть фактически, мне можно все? — Юнги подходит к брату всматривается в черную бездну в глазах напротив. — Я вдруг резко стал полноправным членом этой семьи? Может ты мне еще и свое покровительство дашь? — спрашивает Мин.

— Не дам, — кривит рот в улыбке Чонгук и приближается вплотную.

Чон проводит пальцами по щеке не двигающегося парня, спускается вниз к шее, гладит подушечками выглядывающие из-под ворота растянутой футболки ключицы. Раньше Юнги было сложно сдерживать дрожь и не шарахаться от каждого прикосновения, но теперь он сам тянется за пальцами старшего, сам смотрит так, что Чонгук понимает, что больше не устоит, больше не сдержится и прижимается к манящим губам своими. Раскрывает рот Юнги, чувствует, что нет сопротивления и увеличивает напор, играет с чужим языком. Юнги теряется в ощущениях, упускает реальность, отдается чужим губам и игнорирует мигающую где-то на задворках сознания красную лампочку. Но она все приближается, заволакивает глаза красной пеленой, и Юнги кажется, что от осознания того, с кем он сейчас целуется у него взорвется мозг. Мин пытается податься назад, чтобы выпутаться из рук Чона, но тот прижимает к себе сильнее, водит ладонью по чужому позвоночнику, спускается вниз и сильно сжимает ягодицы. Юнги дергается в руках брата, но эффекта мало, тогда он прибегает к последнему методу и больно кусает старшего за нижнюю губу. Чонгук только морщится, но не останавливается, продолжает целовать, и пусть теперь у их поцелуя вкус железа, менее желанными губы Юнги от этого не становятся. Видимо все-таки нацеловавшись, Чонгук, наконец-то, отпускает младшего.

— Именно поэтому я не дам тебе покровительства. Тебе оно не нужно. У тебя есть кое-что намного большее, чем просто мое покровительство — это я сам. А теперь мне лучше уйти, иначе я не смогу сдержаться. Спокойной ночи, — говорит Чонгук и идет к двери.

Юнги вздрагивает на хлопок двери и медленно оседает на пол там же, где до этого и стоял, там же, где его целовал Чонгук. Это пиздец. Все, что происходит с Юнги сейчас — это просто вселенский пиздец. Как бы он ни сопротивлялся, как бы ни отнекивался и ни пытался убеждать себя — тело каждый чертов раз невыносимо горит и плавится в сильных руках Чонгука. Юнги его хочет, до белых пятен перед глазами, до выгорающего в пепел нутра, хочет. Собственного брата. Того, кто унижал и избивал, того кто еще вчера готов был свернуть ему шею. Юнги вымораживает от всей неправильности ситуации, от нелогичности поступков старшего и сумасшедшей реакции своего тела. Каждое прикосновение Чонгука будто пускает ток по телу Мина, он вспыхивает и горит в его руках, а стоит тому уйти, как чувствует себя абсолютно опустошенным и разбитым. Так не должно быть. У Юнги не должна бурлить кровь внутри от одного только взгляда, и сердце не должно останавливаться каждый раз, стоит брату к нему прикоснуться. Но Мин это не контролирует. Он вообще больше ничего не контролирует.

***

Следующим утром Юнги будит Хосок.

— Я не понял, я тебя вроде вчера не приглашал, и вообще, у себя не прописывал, почему ты не даешь мне спать? — Юнги сидит на постели и трет глаза кулаками.

— Одевайся, — Хоуп достает из шкафа первые попавшиеся джинсы и швыряет другу. — Мы идем во двор.

— Какого черта, Хосок-а, — ноет Мин. — Я вчера поздно лег, я хочу спать и не хочу во двор.

Всю ночь Юнги раскладывал себя по частям, рассортировывал папки в голове и, поняв, что разобраться в себе на данный момент задача непосильная, снова все свалил в одну кучу и отрубился.

— Слышишь, аджума, если не поднимешь свою костлявую задницу, я сам тебя потащу вниз, — угрожает Хоуп. — Там твой брат у бассейна, пошли к нему.

Юнги бледнеет, и сердце пропускает удар.

— Да не тот, а Чимин! — Хосок замечает испуг, исказивший красивое лицо друга. — Пошли поплаваем. Самое то с утра!

— Все-таки, ты запал на Чима, — хмыкает Мин и сползает с постели. — Только у меня для тебя новость — он не по мальчикам.

— Твой старший брат тоже, но это не мешает ему мечтать тебя трахнуть, — ухмыляется Хосок и получает по лицу футболкой, которую Юнги только стащил с себя.

Юнги плетется в ванную, а потом обреченно следует за Хосоком к бассейну. Чимин нежится под солнечными лучами, двигает головой в такт музыке в наушниках и первые несколько секунд не замечает парней. Юнги подходит ближе к брату, и Чимин, выдернув из ушей наушники-капельки, здоровается с парнями. Хосок мнется у соседнего лежака, все время смотрит на забрызганный водой пол и вообще ведет себя настолько необычно, что Юнги еле сдерживает рвущийся наружу хохот. Чимин берет инициативу в руки и, подозвав Хосока ближе, рассказывает ему что-то про танцы, зная, что и Хоуп ими увлекается. Когда дело касается танцев, то Хосока не остановить. Он в своей стихии, и Юнги, поняв, что парням и без него весело, плетется на кухню позавтракать.